Айзек Азимов - Вопрос

Коридоры внутри Мультивака были просторными и хорошо вентилируемыми. Тут были даже специальные ниши, в которых мог укрыться техник, чтобы съесть бутерброд и выпить чашку-другую кофе из термоса.

Но Бен Лелэнси всегда чувствовал себя несколько неуютно во время таких вот импровизированных перерывов.

— Неправильно все это, — пробормотал он. — Мне постоянно кажется, что Мультивак глазеет на меня откуда-то сверху. Аж мурашки по коже.

В ответ на это его заявление Джо Чиалли лишь фыркнул. Он давным-давно работал компьютерным техником и помнил еще те дни, когда Мультивак не умел говорить.

— Ты слишком впечатлительный, Бен, вот в чем твоя проблема. На тебя размер давит. — Он вскинул руку и описал ею широкую перекрестную арку. — Сам посмотри. Один сплошной размер. Миллиард трубок, плюс два миллиарда реле, плюс четыре миллиарда электрических схем. А на деле пустое место. А вот тут… — он мягко постучал себя пальцем по лбу, — вот тут кое-что имеется.

— Это-то я и сам понимаю, — огрызнулся Бен и настороженно оглянулся по сторонам.

Мультивак простирался во всех направлениях. Он был в полумилю длиной, в четверть милю глубиной и пять этажей в высоту. Всемирное хранилище знаний. Библиотека Конгресса была списана за борт за полной ненадобностью. Любой самый крошечный колледж, любая деревенская фабрика по производству вешалок могли подсоединиться к Мультиваку и получить мгновенный доступ ко всем знаниям человечества. Экономические и социологические проблемы, с которыми не смогли бы справиться целые поколения ученых, решались Мультиваком за считанные минуты.

Джо внимательно следил за глазами Бена и, казалось, без труда прочел его мысли.

— Ну да, — сказал он. — Мультивак легко справится с любой задачей. Но только в том случае, если мы установим четкое логическое подчинение, заложим всю необходимую базовую информацию и настроим схемы так, чтобы они проводили соответствующие взаимосвязи. Ну а дальше — дело за электронами, которые просто будут двигаться по пути наименьшего сопротивления.

— А человеческий мозг что, как-то иначе устроен? — возразил Бен, явно не намеренный отступать.

— Абсолютно так же. Вот только ему не нужно быть в полумилю длиной. Он прекрасненько умещается в обычном черепе. И человеческий мозг способен творить. Именно человеческий мозг написал «Гамлета» и построил Мультивак. Тут даже сравнения быть не может. Машина — это всего лишь машина, неважно, кто она: автоматический погрузчик или Мультивак.

Они сидели на маленьких табуретках, прислонившись спинами к гладкой стене отдыхающей машины. Вокруг мирно мигали индикаторы, чьи бесконечно меняющиеся огоньки служили своего рода вешками, отмечающими ветвистый и непредсказуемый путь неимоверно сложного потока электронов, который струился в огромных недрах Мультивака.

Сейчас Мультивак «отдыхал». Никакой задачи перед ним не было поставлено. Он просто проводил случайные взаимосвязи.

Бен задумчиво разглядывал пар, лениво курящийся над чашкой с кофе.

— Как тихо сегодня, а? — сказал вдруг он. — Непривычно.

— Ну, видимо, Мультивак решил передохнуть от вечных размышлений, — безразлично откликнулся Джо.

— Не нравится мне, когда он вот так отдыхает. Я все думаю: а что он делает в такие минуты? Что за мысли в нем бродят?

— Мысли — это твой удел, а не Мультивака. Он просто проводит случайные взаимосвязи. Что здесь такого таинственного? Он целый день трудился, а сейчас ему дали время побыть наедине с собой, поразмыслить на досуге.

— Ага, так ты все-таки согласен, что Мультивак умеет думать!

Джо Чиалли фыркнул:

— Я выражался метафорически, Бен. К настоящему мыслительному процессу это не имеет никакого отношения. Поток электронов сейчас движется абсолютно случайным образом, регулируемый лишь произвольными всплесками термического шума. Отсюда случайные взаимосвязи. Это как бросать кубики только ради того, чтобы посмотреть, какое число выпадет следующим. Или складывать картинки в трубе-калейдоскопе. А можно взять двадцать миллионов миллиардов обезьян, посадить их за двадцать миллионов миллиардов печатных машинок и…

В этот самый момент (как будто специально) коридор заполнил спокойный, гулкий голос Мультивака:

— ДЖОРДЖ… ВАШИНГТОН… БЫЛ… ОТЦОМ… СВОЕЙ… СТРАНЫ… НО… У… НЕГО… НЕ… БЫЛО… ДЕТЕЙ…

Джо громко расхохотался, и его смех прозвучал сейчас как-то неприятно, почти святотатственно.

— Кончай, Джо, — сказал Бен, поморщившись.

Джо унялся, но широкая ухмылка по-прежнему гуляла на его губах.

— Но ведь смешно, а! Почему бы не посмеяться? Вот тебе пример случайной взаимосвязи. Мультивак обладает информацией о том, что Джорджа Вашинтона называли «отцом страны». Но также у него имеются данные, что у папы Джорджа детей не было. Вот Мультивак и сложил вместе два и два.

— Но его голос звучал как будто удивленно, — заметил Бен. — С его точки зрения, тут присутствовала некая нестыковка. И он размышлял над этим.

— Нет, ты все-таки безнадежен, — покачал головой Джо. — Мультивак не способен удивляться. И его голос не предназначен для передачи эмоций. И он не может «размышлять». Он просто обнаружил два факта, в которых содержался элемент противоречия, и поэтому соединил их союзом «но». Создал утвердительную конструкцию в духе «А, но не А». — Джо глянул на свои часы. — Да не волнуйся ты так, еще пятнадцать минут, и отдых Мультивака закончится. Он снова вернется к своим информационным обязанностям, и все твои тревоги как рукой снимет. — Он зевнул.

Но Бен и не собирался успокаиваться. Поставив локти на колени, он упер подбородок в один из кулаков.

— Мультивак как-то слишком тихо себя ведет, — пробормотал он. — Почему он сказал именно эту фразу? С каждым днем Мультивак становится все больше. Больше схем. Больше информации. Мы все улучшаем и улучшаем его. Когда Мультивак только появился, мы могли вводить в него только бинарные коды. И в таком же виде получали ответы. Потом он научился печатать. Затем — выводить слова на экран. Сейчас он умеет разговаривать на десяти языках и отвечать нам вслух.

— Ну и что с того?

— Сколько осталось до того, как он оживет? Насколько сложнее, насколько больше он должен стать? В какой момент он перестанет быть машиной и превратится в мыслящее существо? Должна же быть какая-то грань.

— Это тебя в метафизику понесло. С таким же успехом можно беспокоиться насчет того, а не примется ли пианино писать свои собственные симфонии, если его с каждым разом все лучше и лучше настраивать.

Бен снова обвел подозрительным взглядом нависшую над ним сложнейшую машину, вернее, ее внутреннюю оболочку. Миллионы и миллионы тонн великолепно организованной материи… Наверняка наступит момент, когда слово «машина» уже нельзя будет применять к тому, что их сейчас окружает.