Юрий Брайдер - Замок ужаса

Он повесил лайтинг на шею и нацепил компас на правую руку. Потом он засунул записку в карман и покинул камеру Доктора, снова закрыв дверь на замок.

На выходе из Приюта дежурил Толстяк Жерар. Он преспокойно спал, зажав автомат между колен. Дежурство здесь было не более чем фикцией. Наружу без Зрячего Мэта решился бы выйти только сумасшедший, а хищные звери за всю историю ни разу не появлялись вблизи ворот. Говорили, что они тоже боятся Зрячего Мэта… Но как бы там ни было, а дежурство в выходном тамбуре было заведено еще в самом начале Эры Одиночества, когда возникали из морозной ночи чудом уцелевшие беженцы, и хотя беженцев уже лет сто десять никто не видел, отменять, порядки, установленные предками, не стали.

Толстяк даже не пошевелился, когда Иван перешагнул через его вытянутые ноги и вышел на площадку. Сзади явно ощущался поток теплого воздуха: ворота летом никогда не закрывались.

Вокруг царил мрак. Луны на небе не было, и над головой висели огромные яркие звезды. Иван пожалел, что предкам не удалось сберечь ни одного ночного бинокля. Насколько бы ему было проще, будь у него такой прибор. Увы, последний ночной бинокль перестал работать еще до рождения деда.

Иван пристально вглядывался во тьму, но ни черта вокруг не было видно. Он вздохнул. Смотри ни смотри, а надо идти. В любой момент может проснуться Толстяк, да и вообще до рассвета нужно убраться отсюда как можно дальше. Чтобы не решились снарядить погоню.

Он покрепче затянул поясной ремень, чтобы сумка не ерзала по спине, и, держась рукой за ограду, поднялся на холм. Ограда была изготовлена специально для того, чтобы Зрячему Мэту было легче нести наверх свое дряхлое тело. На холме Иван еще раз оглядел небо. Кроме звезд, на нем ничего не было. И тогда Иван наощупь стал спускаться вниз. Он был доволен. Черный Крест отсутствовал, и он принял это как добрый знак.

Иван очень хорошо помнил день, когда он познакомился с Черным Крестом.

— Вот и кончилась зима, — сказала мама. — Идем на улицу.

На улице ярко светило солнце. Вокруг все зеленело. Дети радовались непривычному теплу. Вместе с ними теплу радовались и мамы. Они собрались в кружок и беседовали о чем-то своем, взрослом. Дети носились вокруг. На холме сидел седой бородатый старик и смотрел по сторонам. Иван еще хотел сбегать к нему и спросить, чего это он там высматривает, но мама его не пустила, и он стал играть в пятнашки. Всем было весело и хорошо.

Вдруг кто-то громко и страшно закричал. Иван посмотрел на холм и увидел, что старик бежит оттуда вниз, размахивая руками и хрипло крича:

— Черный Крест!.. В Приют!.. Все в Приют!.. Крест!!! Поднялась кутерьма. Мамы бросились собирать детей. Многие, испугавшись, заплакали. Наконец детей загнали в ворота.

— Скорее! — кричал старик опаздывающим.

И тут выяснилось, что куда-то пропала Миленка — дочка тети Баси, живущей в соседней камере. Тетя Бася с плачем бегала по лугу и звала:

— Миленка! Вернись!.. Где ты? Миленка!

Тетю Басю утащили с улицы силой. Она вырывалась. В воротах все остановились. В этот момент из кустов выбралась Миленка. Наверное, она играла в прятки.

— Назад! — закричал седой старик. — Вернись в кусты! Назад! Но испуганная Миленка не понимала, чего от нее хотят.

— Доченька! — кричала тетя Бася. — Вернись!

Все произошло очень быстро. С неба упала молния, и там, где только что бежала Миленка, вспыхнуло, как будто зажгли костер. Все вокруг как-то громко вздохнули, а тетя Бася страшно закричала и, вырвавшись из рук державших ее, бросилась наружу.

И опять сверху упала молния, и на месте тети Баси тоже загорелся большой костер. Иван подумал, что это такая игра, и тоже хотел выбежать на луг. Его не пустили.

Детей тут же увели внутрь, но Иван умудрился в суматохе удрать, вернулся к воротам и спрятался в угол. Вокруг теперь стояли взрослые и молча смотрели туда, наружу. Что там происходило, Ивану видно не было. Все стояли и молчали, а потом дядя Эрвин, отец Миленки вдруг выругался и сказал: «Будь мы все прокляты, кроты в норе!..» А потом старик произнес: «Можно!», и все вышли на улицу, и мимо затаившегося Ивана пронесли носилки, на которых лежало что-то черное и непонятное…

И тогда Иван тоже вышел наружу. Ни тети Баси, ни Миленки там не было. На лугу появились два круглых пятна, в которых не стало травы. Иван долго сидел и смотрел на эти круги, пока кто-то не подошел и не сказал:

— Видишь, что делает Черный Крест?.. Сразу двух женщин потеряли.

Иван поднял голову. Рядом с ним стоял тот самый старик, который сидел на холме.

— А зачем их потеряли? — спросил Иван.

Старик грустно улыбнулся.

А потом на луг прибежала мама и поколотила Ивана. Он потому и запомнил тот день, что ни до него, ни после мать никогда не дралась. А потом они вместе сидели в своей камере и вместе плакали — Иван от боли и обиды, а мать неизвестно от чего.

Через некоторое время черные круги на лугу снова заросли травой, только она была покороче, чем та, что вокруг. В эти круги дети начали ставить тех, кто водит.

А Милену и тетю Басю Иван больше никогда не видел. Мама сказала, что их убил Черный Крест.

Крест не появился и тогда, когда совсем рассвело. Иван шел вдоль реки, все время придерживаясь кромки прибрежных кустов, чтобы в случае, если появится Крест, быстро скрыться в их густых зарослях. Он, правда, не очень-то верил в надежность этого укрытия, но поскольку ничего лучшего в округе все равно не было, оставалось надеяться, что пронесет. Да и надоело бояться…

Карта вела Ивана на юго-запад, и это было прекрасно. По крайней мере, не нужно постоянно оглядываться назад, потому что точка, в которой обычно появляется Черный Крест, все время была перед глазами. Солнце светило Ивану в спину, и тень убегала из-под ног, поминутно отвлекая, мешая, притягивая к себе взгляд. Пока еще было не жарко; Иван шел быстро, почти бежал. Вокруг во множестве красовались цветы. Росли они странным порядком: одинаковые тяготели друг к другу, и луг совсем не напоминал пестрый ковер, как луга вблизи Приюта. Скорее он был похож на одеяло Зрячего Мэта — такие же четко отделенные друг от друга разноцветные пятна, только живые и бесформенные. Можно было подумать, что кто-то неведомый специально высеивал цветы именно таким образом, выстраивая только ему понятную мозаику. Впрочем, это было еще не самое страшное; гораздо более страшным было то, что за столько лет лес не сделал никаких попыток завоевать эти обширные свободные пространства. Нигде не было ничего похожего хотя бы на маленькое корявое деревце, только трава, цветы да кусты вдоль берега. И эта была еще одна причина, почему Иван так торопился покинуть эти открытые места. От предков с их всесильной наукой и идиотским отношением к окружающему миру можно было ожидать чего угодно. Где гарантия, что, пройдя по этим лугам, не перестанешь расти сам?..