Юрий Леж - Искажение[СИ, роман в двух книгах]

— Наверное, правильно, — согласилась Тома. — Но мне не понять, я больше бокала шампанского пить не могу.

И поймав недоуменный взгляд Аньки, с легким вздохом тут же пояснила:

— Болею я очень после спиртного… такая вот уродилась…

Сочувственно кивнув подруге, Анька подхватила запотевшую бутылку коньяка, наполнила рюмку и выпила благородный напиток одним глотком, будто простую водку. Но, право слово, и обстановка была на кухне не подходящая для аристократического, снобистского смакования: ранее утро, скворчащая на сковородке яичница, ледяной, из холодильника, коньяк…

Тома вывалила на тарелку, стоящую перед Анькой, огромную порцию яичницы с копченой колбасой, услужливо открыла бутылку пива и присела рядышком к столу, то ли передохнуть между хозяйственными делами, то ли просто получить удовольствие, глядя, как подруга за обе щеки уплетает приготовленное ею простенькое холостяцкое блюдо.

Только сейчас, запивая пивом яичницу, Анька ощутила, как она проголодалась. Еще бы, всю ночь девчонки в основном пили, не считать же закуской виноград, лимон и несколько ломтиков буженины. А вместе с насыщением, после рюмки коньяка и стакана пива, пришла легкая эйфория. Захотелось закрыть глаза и прилечь куда-нибудь в уголок, лучше — под лучи весеннего теплого и ласкового солнышка, чтобы окончательно выгнать из организма все последствия ушедшей ночи. Но едва только Анька прикрывала веки, как мерещились ей крупные соски Александры, чей-то шершавый язычок, настойчиво проникающий в рот, умелые, ласковые пальцы…

— Ну, вот, я уже и позавтракала, да и пора мне, а девчонки все еще не проснулись, — с сытым вздохом отвалилась от тарелки Анька. — Как думаешь, долго они еще?

— Долго, — кивнула Тома. — А если вместе проснутся, то опять начнут… и снова задремлют…

— А ты молодец, спасибо, — не стала заострять внимание на том, чем же займутся девчонки, проснувшись вместе, Анька.

Привстав с места, она перегнулась через стол и дружески чмокнула Томку в щеку. Та вспыхнула, покраснела от невинного, казалось бы, поцелуйчика.

— Тебе спасибо… — тихонько ответила Тома. — Мне так никогда хорошо не было…

— Эх, ладно, мне в самом деле уже пора…

Анька поднялась и решительным, чисто мужским движением потянула Томку со стула, прижала к стене и впилась в сладкие, вкусные губы…

Ох, как же долго, бесконечно долго тянулся этот поцелуй… но закончился он, как кончается все на этом свете…

Все так же по-мужски Анька отстранилась от раскрасневшейся, встрепанной Томки, провела ласково ладонью по её груди и, усмехнувшись, сказала:

— Помнишь, когда Сане сегодня на смену-то? говорили вчера, а из головы вылетело…

— А… х-м… вечером она… — хрипловато, будто через силу, ответила Тома, старательно пряча глаза. — С восьми до полуночи она…

— Вот и хорошо, — кивнула Анька. — Я тогда пойду, а ты подожди, как девчонки проснутся и натешатся… привет передай, скажи, увидимся еще, я не пропаду…

Тома, сглотнув набежавшую слюну, послушно кивнула и, как маленькая девочка, старательно глядя в пол, двинулась за Анькой, закрывать входную дверь.

На улице на несколько секунд Анька остановилась в двух шагах у подъезда. Нет, она не старалась запомнить дом, квартал, расположение окон и прочую шпионскую ерунду. Она просто наслаждалась легким ветерком, горячим солнышком и свежим, после квартиры, весенним воздухом. Прищурившись, она посмотрела на бездонное голубое небо… красота-то какая… нежный ветерок коснулся обнаженных ног и тут же Аньке страстно захотелось запахнуть свой френчик, подставить под солнечные лучи и ветреные нежности голую грудь. Но она сдержалась, все-таки в этом мире было не принято с утра гулять по улицам провинциального промышленного городка топ-лесс, а под френчиком у Аньки было только её собственное тело, вчера, собираясь на танцы, она пренебрежительно откинула в сторону даже простенькую хлопчатобумажную футболку…

Свернув за угол дома и пройдя по улице едва ли пару сотен шагов, Анька услышала позади себя звук мотора. Её догоняла маленькая, рассчитанная на двоих пассажиров машинка, модная среди молодежи города. Даже не оглядываясь, Анька поняла, кто сидит за рулем, и когда машинка притормозила рядом, девушка без колебаний и быстрых, детективных взглядов вокруг себя распахнула дверцу и юркнула внутрь.

Сидящий за рулем угрюмый, выбивающийся из общего настроения и погоды этого утра, Паша тут же прибавил газу, и машина резво покатила по пустой улице.

— Ты чего такой надутый? — поинтересовалась вместо приветствия Анька. — Ревнуешь меня что ли? Уже и к девчонкам?

— У тебя одно только на уме, как из очередной передряги выберешься, — буркнул Паша, продолжая усиленно смотреть прямо перед собой, на дорогу. — Еще и мысли свои мне приписываешь…

— А что же я еще могу подумать, глядя на тебя? — удивилась Анька. — Сидит тут, как сыч надутый…

— Вот бы я на тебя посмотрел, если бы довелось тебе переночевать в этой машинке, — огрызнулся Паша. — Была бы ты, наверное, веселой и довольной, хорошо отдохнувшей…

— Бедненький, — искренне посочувствовала Анька, оглядев тесный даже для нее салончик. — Так всю ночь и простоял возле дома?

— А ты в это время на пуховых перинах развлекалась со всякими…

— Ну, положим, никаких перин там не было, — парировала Анька. — Ты же знаешь, здесь мода — спать на жестком. Говорят, так лучше для позвоночника. Да и не спала я почти всю ночь, сон, конечно, это святое, но дело прежде всего…

— Дело? — саркастически хмыкнул Паша. — Мне бы такие дела…

— Собираешь на мальчиков переключиться? — съязвила Анька, но тут же прикусила язычок. — Паша, давай поедем в гостиницу, выспимся, отдохнем, я обо всем расскажу… нам сказочно повезло…

— Не нам, а тебе, — не собирался сдаваться Паша.

— Нам, именно нам… ты представляешь, что эта готичка, которая меня подцепила на танцах, и есть та самая Короткова… мы еще думали-гадали, как к ней подойти, а она сама подошла и не просто подошла…

Паша удивленно приподнял бровь. Лицо его слегка разгладилось, изгоняя выражение угрюмости, и он искоса посмотрел на Аньку.

— Да-да, она, та самая, — еще разок подтвердила девушка. — И немедленно перестань дуться, ведь риска же не было ни малейшего… это тебе не в городе перестрелку с "ликвидаторами" затевать или на голом песке от басмачей отбиваться. Пули не свистят, никто во мне шпионку не видит. Люди тут простые, душевные, подлянки не кидают… И в машине ты ночевал по собственной инициативе…

"Потому что люблю тебя, и без меня ты пропадешь", — хотел брякнуть Паша, но сдержался и спросил:

— И что же эта… как её назвала-то? готичка какая-то?

— У меня каша в голове после этой ночи, — призналась Анька. — Были когда-то такие, ну, молодежь одевалась в черное, красилась под "декаданс", металлом обвешивалась. Называли себя "готами", вот только где это было — уже вылетело из головы. Просто ассоциация возникла…