Юрий Леж - Искажение[СИ, роман в двух книгах]

Выскочил откуда-то из тумана расхристанный, без оружия и с выпученными глазами мужичок, на звание стрелка ну никак не тянущий, завопил было во всю глотку: "Окружают! Их там сила несметная прет…" Но замолк от ловкого удара поддых прикладом. Двое, по команде ротного, подхватили его под руки, отнесли к стене и, отойдя на десяток шагов, расстреляли равнодушно и просто, будто занимались этим каждый день. А потом, передернув затворы, быстрым шагом поспешили помогать товарищам, устроившимся у палисадника и постреливающим куда-то вдаль…

Поговорить толком с ротным Анька не успела, ему было не до случайно встреченной девчонки, пришлось руководить разгорающимся боем, она сочли излишним ходить за ним хвостиком, пристроилась рядом с подраненным Цыганом, молодым, жизнерадостным, несмотря на кровоточащую повязку и разорванные штаны. Он научил её набивать обоймы, и Анька, сообразив, что иного толку от нее в бою пока не будет, сноровисто пихала огромные, чуть не в два её пальца толщиной, патроны в слегка изогнутую жестяную планку.

За горячкой боя как-то забылся оставленный в подвале Саня. "Ему там безопаснее", — решила Анька, переключив внимание на происходящем на маленькой площади, окутанной дымным туманом от горящих в округе лесов. Про леса ей успел рассказать Цыган. И про то, что ротный Крылов — человек справедливый и воют уже едва ли не восьмой год, вот только дисциплину требует безжалостно, да и на расправу крут. Услыхав про расправу, Анька передернула плечами, вспомним моментальный расстрел паникера без разбирательства и суда. Впрочем, разводить дискуссии на эту тему времени не нашлось.

На площади появился, фырча мотором и гремя пулеметов, неуклюжий, угловатый броневик, похожий на оживший памятник самому себе. Переругиваясь, постреливая и моментально меняя позицию, стрелки отходили за дома, стараясь не подставиться под хлесткие очереди.

— Вот ведь принесло это чудо-юдо буржуинское, — ругнулся ротный, появляясь возле раненых, — из какого они его запаса откопали, сто лет таких не видел… и гранат вовсе нет ни у кого, ума не приложу, что с ним делать?

— Бутылкой с бензином, — автоматически, не задумываясь ни секунды, посоветовала Анька.

— Чего? — ротный, не ожидавший ответа на свои риторические жалобы, присел на корточки рядом с Анькой, смешно завернув полы шинели, что б не пачкать их в земле. — А ну-ка, еще разок скажи…

— В бутылку наливаешь бензин, только не под горлышко, так, до половины, вставляешь фитиль — и всё, — проинструктировала Анька, успевшая в детстве пару раз так схулиганить с останками давно брошенной хозяевами старой машины.

— А почему не полную? — ухватился за деталь ротный.

— Бензин горит, но — слабо, а вот пары бензина аж взрываются, — пояснила Анька.

— Так-так, — ротный поскреб чисто выбритый подбородок, — бензина-то взять негде, а если — керосин?

— Так какая разница? — пожала плечами Анька. — Хоть спирт, лишь бы горел на воздухе…

По её рецепту броневик сожгли через десяток минут, долго никто не мог подобраться на расстояние броска, а ротный людей в бою жалел, на смерть посылать напрасно не любил.

После того, как к запаху дровяного далекого дыма примешалась едкая бензиново-резиновая гарь, бой пошел веселее, с явным преимуществом стрелков, подобравших Аньку. И ей почему-то стало весело от их успеха, к которому она приложила не только свои тоненькие пальчики, но и мозги…

Ближе к вечеру бой затих окончательно, стрелки начали собираться возле раненых, которых оказалось, по Анькиным представлениям, совсем немного, всего-то семеро, из них только один с пулей в груди, тяжелый, у других ранены были руки и плечи, одному пуля скользнула по голове, вырвав с черепа кусок кожи с волосами.

Кто-то организовал в сторонке небольшой костерок. Стрелки устраивались вокруг, первым делом чистя свои длинноствольные винтовки, а кое-кто и разнообразные пистолеты и револьверы, которыми успели воспользоваться в бою. И только потом расшнуровывали небольшие заплечные мешки, доставая оттуда — кто кусок хлеба в чистой тряпице, кто вяленое до жесткости подошвы мясо, кто луковицу или пару картошек.

Но жарить и парить свою снедь на огне они не стали, видно, костерок предназначался просто для обогрева, да и для декоративных целей, хотя вряд ли стрелки знали такое слово. Один из них, которого окружающие звали старшиной, достал из странного сундучка, размером с хороший чемодан (и где ж он его прятал во время боя?) непонятную конструкцию из круглой, закопченной банки с рожками-подставками и огромную сковороду.

— Примус не узнала? — спросил ротный, потихоньку подошедший к девушке и перехвативший её любопытный взгляд.

— Не узнала, — согласилась Анька. — Я тут многое не знаю.

— Догадался, — солидно сказал ротный, устраиваясь рядышком и доставая из запазухи металлическую коробку, наполненную, как оказалось папиросками. — Угостишься?

— Свои есть, — Анька вытащила из кармана куртки пачку сигарет и только тут сообразила, как дьявольски сильно ей хочется закурить.

Днем, когда гремели выстрелы, фырчал движком броневик, и метались по площади стрелки, даже мысли о табаке в голову не приходили.

Ротный ловко, но аккуратно, взял из ее рук пачку, раскрыл, понюхал, поднеся к самому носу, улыбнулся, возвращая:

— Буржуинское баловство, видел такие как-то, слабенькие они, да и табак в рот лезет, ну, да девкам-то, вроде тебя, нормально будет… с мундштуком ежели…

Анька сначала даже не сообразила, что ротный принял её курево за сигаретки без фильтра, про которые она только слышала от старших, но в глаза не видела. Впрочем, разбираться сейчас с сигаретами не хотелось. Она поднялась на ноги.

— Мне… надо отойти…

— Да вот хоть за угол, — посоветовал ротный, не поняв Аньку, — тут сейчас пусто, кроме наших никого нет, да и часовых я подальше поставил.

— Нет, в подвал мне надо, — пояснила Анька. — Откуда к вам вышла. Там же у меня братишка остался.

— Малой что ли? — поинтересовался ротный.

Анька замялась, как сказать. Для нее Санька был, конечно, малым, младшеньким, которого под пули вытаскивать просто грех. Но тут, в роте, воевали его ровесники, ну, может, чуток постарше ребята, и признаваться перед ними, что опекает великовозрастного названного брата, Аньке вдруг совершенно не захотелось. Она передернула плечами так, как умеют это делать с рождения все женщины, не отвечая ни "да", ни "нет".

— Ну, сходи, — согласился ротный, — пусть поест паренек с нами, целый день, небось, там голодный сидит…

Вернулась к костру Анька почти через час, уставшая, разочарованная и даже слегка напуганная.

Саня исчез из подвала бесследно. Она ощупала едва ли не каждый сантиметр, старательно подсвечивая себе зажигалкой, в поисках возможных следов, отыскала повешенную на трубу отопления перед выходом свою юбчонку, обнаружила несколько гильз от разных патронов, но вот ничего, что говорило бы о пребывании здесь Саньки, не обнаружила.