Роджер Желязны - Хроники Амбера. В 2 томах. Том 1

— Я принесла с собой корзинку с припасами.

— Отлично. Я голоден. И очень хочу знать…

— Я скажу тебе все, что ты хочешь знать, — весело ответила она.

— А как насчет твоего имени? — спросил я.

— Дара. Дара, в честь прабабушки.

Она глянула на меня, словно ожидая определенной реакции. Ужасно неприятно было разочаровывать ее, но я просто кивнул и повторил это имя.

— А почему ты зовешь меня Корвином? — спросил я.

— Потому что это твое имя, — ответила девушка, — я тебя узнала.

— Откуда ты знаешь меня?

Она отпустила мою руку.

— Вот корзинка. — Девушка достала из-за ствола дерева стоявшую там на корнях корзинку. — Надеюсь, муравьи до нее еще не добрались, — сказала она и, выбрав у ручья тенистое место, расстелила там салфетку.

Я повесил фехтовальное снаряжение на ближайший куст.

— И ты всегда носишь с собой столько всего? — удивился я.

— Моя лошадь вон там, — она показала вниз по течению.

А потом снова занялась салфеткой и корзинкой.

— А почему там? — спросил я.

— Естественно, чтобы было удобнее следить за тобой. Услышь ты рядом конскую поступь, ты точно проснулся бы.

— Вероятно, ты права.

Она замолчала, словно бы задумавшись, а потом нарушила молчание смешком:

— Но в первый раз ты не услышал. Все-таки…

— В первый раз? — переспросил я, чувствуя, что она хочет этого.

— Да, сперва я чуть не раздавила тебя. Ты спал беспробудным сном. А когда я узнала тебя, то сразу отправилась за фехтовальным снаряжением и корзинкой.

— Понятно.

— Теперь присаживайся, — пригласила девушка. — Откроешь бутылку?

Она водрузила передо мной бутылку, осторожно развернула два хрустальных бокала и поставила на середину салфетки.

— Парадный сервиз Бенедикта, — заметил я, откупоривая бутылку.

— Да, — согласилась она, — и, пожалуйста, не опрокинь бокалы, когда будешь разливать вино… Вряд ли нам обязательно чокаться.

— Согласен, не будем чокаться, — ответил я, разливая.

Она подняла бокал.

— За наше воссоединение!

— Какое воссоединение?

— Наше.

— Я никогда не встречал тебя.

— Не будь таким нудным.

Я пожал плечами:

— За воссоединение.

Девушка принялась за еду, и я тоже. Она так наслаждалась атмосферой таинственности, что мне не хотелось портить ей удовольствие.

— И где же я мог тебя встречать? — попробовал я все-таки выяснить. — При дворе великого повелителя? В гареме, должно быть…

— Должно быть, в Амбере. Ты был…

— В Амбере? — Я удивился и, вспомнив, что в руке моей бокал из парадного сервиза Бенедикта, постарался ограничить свои эмоции голосом. — Кто ты на самом деле?

— Ты был красив, самодоволен и окружен поклонением дам, — продолжала она, — а я, скромный, тихий мышонок, любовалась тобой издалека. Серенькая мышка… пастельные тона… скромная Дара… тихий ребенок, отдавший тебе свое сердце…

Я пробормотал под нос легкую непристойность, девушка расхохоталась.

— Разве неправда? — спросила она.

— Нет, — отвечал я, проглотив кусок мяса. — Скорее всего дело было в том борделе, где я растянул спину. Той ночью я был пьян…

— Значит, помнишь! — вскричала она. — Я там работаю по совместительству. Люблю разнообразие.

— Сдаюсь, — ответил я, подливая вина.

Меня беспокоило что-то ужасно знакомое в ней. По виду и поведению ей было лет семнадцать. А значит, наши пути едва ли могли пересечься.

— Фехтованию тебя учил Бенедикт? — спросил я.

— Да.

— Кто он тебе?

— Конечно, любовник, — ответила девушка. — Украшает меня драгоценностями и мехами, а потом фехтует со мной.

Она снова рассмеялась.

Я вглядывался в ее лицо. Что ж, такое было возможно.

Наконец я выпалил:

— Я оскорблен.

— Чем? — спросила она.

— Бенедикт не угостил меня сигарой.

— Какой сигарой?

— Ты его дочь, не так ли?

Она покраснела, но качнула головой.

— Нет, — ответила она, — но уже горячо.

— Тогда внучка? — спросил я.

— Ну… что-то вроде того.

— Боюсь, не понял.

— Он любит, когда я зову его дедушкой. На самом деле это не так, он отец моей бабушки…

— Понятно. А кроме тебя, есть еще кто-нибудь?

— Нет, я одна.

— А мать… и твоя бабка?

— Умерли.

— Как?

— Насильственной смертью. И оба раза это случилось, когда Бенедикт гостил в Амбере. Мне кажется, что именно поэтому он так долго не возвращается туда. Боится оставить меня без защиты, даже зная, что я уже способна сама постоять за себя. Ты ведь понимаешь, что мне по силам это, правда?

Я согласился. Это кое-что объясняло, по крайней мере становилось понятным, почему он стал здесь Хранителем. Девушку надо было где-то прятать, а брать ее в Амбер Бенедикт не хотел. Он решил не извещать нас о ее существовании — слишком уж легко могли мы использовать этот факт против него. И потому ни разу даже не упомянул о ее существовании.

Я твердо произнес:

— Мне кажется, тебе не положено здесь быть. Боюсь, Бенедикт разгневается, если узнает об этом.

— И ты такой же, как он! Я взрослая, черт побери!

— Разве я спорю? Но тебе положено быть совсем в другом месте.

Вместо ответа она пригубила вино. Я последовал ее примеру. В принужденном молчании мы закусили, я решил возобновить разговор.

— А как ты узнала меня? — задал я вопрос.

Дара глотнула, запила вином и ухмыльнулась:

— Конечно, по картинке.

— По какой?

— На карте, — пояснила она. — Мы часто играли, когда я была маленькой. Так я познакомилась со всеми родственниками. Я знаю, что вы с Эриком хорошие фехтовальщики. Вот почему я…

— А колода у тебя есть? — перебил я ее.

— Нет, — ответила она, надувшись, — мне он карт не давал. Хотя у него несколько колод, я точно знаю.

— Да ну? А где же он держит их?

Сузив глаза, Дара внимательно посмотрела на меня. Проклятие! Получилось уж слишком прямолинейно. Но она ответила:

— Одну колоду он почти все время носит с собой, а где остальные, я не знаю. А зачем? Разве он тебе не показывал их?

— Я не просил его об этом, — ответил я. — Ты знаешь их назначение?

— Были вещи, которые мне не позволялось делать рядом с картами. Я так понимаю, у них есть особый смысл и назначение, но дед никогда мне не рассказывал. Эти карты — очень важная вещь, а?

— Да.

— Я так и думала. Он всегда очень осторожен с ними. А у тебя есть такая колода?

— Да, но я ее как раз одолжил кое-кому.

— Понятно. И тебе нужна еще одна для какого-то сложного и зловещего дела.

Я пожал плечами:

— Колода нужна мне, только цели мои скучны и несложны.

— Например?

Я посмотрел на нее исподлобья:

— Если Бенедикт не хочет, чтобы ты знала, зачем они, то и я не собираюсь рассказывать об этом.

Девушка сначала тихо пробурчала что-то.

— Ты боишься его, — заявила она чуть погодя.