Роджер Желязны - Хроники Амбера. В 2 томах. Том 2

— Спасибо, — сказал я.

Он кивнул. Затем продолжил:

— Хотя твоим первым порывом может быть желание упереться рогом, этим ты не добьешься ничего, только разбудишь в ней подозрения. Разумнее было бы сыграть в более осторожную игру и посмотреть, что можно узнать.

Я вздохнул:

— Конечно, ты прав. Ты пришел для того, чтобы сказать все это — в первую очередь, и уж затем помочь мне, не так ли?

Отец улыбнулся:

— Беспокойся о том, что имеет значение. Мы еще встретимся.

И он пропал.

Внезапно я увидел его у автомобиля беседующим с Люком. Я наблюдал, как отец показывает Люку, где хранятся припасы. Потом они оба мне помахали. Обменялись рукопожатиями. Корвин повернулся и ушел в туман. Из автомобиля до меня донеслись звуки «Лили Марлен».

Я сосредоточил внимание и велел Образу перенести меня в пределы Всевидящих. Последовала молниеносная круговерть черноты. Когда тьма рассеялась, я стоял в центре Образа. Я снова попробовал переместиться — теперь в замок Сухая. И вновь Образ отказался прокомпостировать билет.

— Как близко ты можешь меня подбросить? — наконец осведомился я.

Опять круговерть, но на этот раз светлая. Она заслала меня на высокий утес белого камня под черным небом, у черного моря. Два полукруга бледного пламени будто скобками окружали это место. Что ж, вариант приемлемый. Я был у Огненных Врат, на перепутье в Царстве Теней, неподалеку от Двора Хаоса. Я повернулся к морю и стал считать. Определив четырнадцатую башню из мерцающих слева от меня, я направился к ней.

Упавшая башня под розовым небом... По пути к ней меня занесло в прозрачную пещеру, через которую текла зеленая река. Я шагал по берегу, пока не обнаружил выложенный камнями брод, приведший меня на тропу, что уходила в осенний лес. Почти милю я держался тропы, пока не ощутил присутствие пути у корней вечнозеленого дерева. Он привел меня к склону горы, откуда еще три пути и две туманности вели к ленчу с моей матерью.

Судя по небу, у меня уже не оставалось времени переодеться. У перекрестка я остановился, дабы отряхнуть одежду и пригладить волосы. Любопытно, кто бы мне ответил, попытайся я вызвать Люка с помощью Козыря, — сам Люк, его призрак, оба? Способны ли призраки отвечать на вызовы через карту? Я поймал себя на мысли, что гадаю также о том, что происходит в Амбере. И еще я думал о Корал и Найде.

Черт побери. Хорошо бы оказаться где-нибудь еще. Подальше отсюда. Предупреждение Образа, переданное через Люка, было разумным, а Корвин заставил меня задуматься о многом, что стоило бы хорошенько обмозговать. Что бы тут во Дворе ни затевалось, втягиваться в это я не хотел. Планы моей матери мне нравилисб еще меньше. Не хотелось посещать похороны.

А еще я определенно многого не знал. Казалось бы, если кто-то от меня чего-то хочет, чего-то очень важного, стоило бы найти время прояснить ситуацию и попросить о сотрудничестве. Если это родственники, не так мала вероятность, что я буду с ними заодно. Мое сотрудничество гораздо проще заполучить, играя в открытую, нежели всякими уловками пытаться контролировать мои действия. От тех, кто пытается управлять мной, мне хотелось уйти подальше — от них и от всех их игр.

Я мог повернуться и уйти в Тень, возможно, затеряться там. Я мог вернуться в Амбер, сообщить Рэндому обо всем, что мне известно, рассказать обо всех моих подозрениях, и он защитит меня от Двора Хаоса. Приняв новое обличье, я мог вернуться в Тень Земля и вновь заняться компьютерами...

Тогда, разумеется, я никогда не узнаю, что происходит и что было прежде. Так же как не узнаю, где на самом деле мой отец. Из Двора я сумел пробиться к нему, ниоткуда более не получалось, значит, он где-то неподалеку. И здесь нет никого, кто мог бы ему помочь — кроме меня.

Я двинулся вперед и повернул направо, завершая путь к лиловеющему небу. Я прибуду вовремя.

Итак, я снова в пределах Всевидящих. Я возник из красной с желтым звездной вспышки, нарисованной высоко на стене у ворот переднего двора, спустился по Незримой Лестнице и долгие секунды всматривался в огромную центральную впадину, в черное буйство за пределами Края. Падающая звезда чертила свой огненный путь в лиловом небе, когда я отвернулся и направился к обитой медью двери и низкому Лабиринту Искусств за ней.

Войдя внутрь, я припомнил, как ребенком много раз терялся в этом лабиринте. Дом Всевидящих веками копил произведения искусства, и коллекция была столь обширна, что внутри самого лабиринта имелось несколько путей; через туннель, огромную спираль и что-то похожее на старый вокзал, прежде чем вернуть обратно, окунув в следующий поворот. Как-то раз я несколько дней проблуждал здесь, пока наконец меня не обнаружили ревущим перед коллекцией синих башмаков, приколоченных к доске.

И вот я снова шел по нему, неторопливо разглядывая старые монструазности, а также некоторые новые. Впрочем, сюда же затесались и поразительно красивые вещи, такие, как огромная ваза, будто вырезанная из цельной глыбы огненного опала, а еще набор старинных глазурованных мемориальных табличек из какой-то отдаленной Тени, смысл и назначение коих не мог вспомнить в семье никто. Я предпочел не срезать угол галереи и осмотрел то и другое: таблички мне особенно нравились.

Подойдя к огненной вазе и разглядывая ее, я насвистывал старую мелодию, которой научил меня Грилл. Мне показалось, будто я слышу тихий шорох, но, взглянув туда-сюда по коридору, никого поблизости я не обнаружил. Почти сладострастные изгибы вазы молили о прикосновении. В детстве мне всегда запрещали это делать. Я медленно протянул левую руку и положил ее на вазу. Она оказалась теплее, чем я ожидал. Я скользнул рукой по поверхности. Застывшее пламя.

— Привет, — пробормотал я, вспоминая приключение, которые мы с ней разделили. — Сколько лет, сколько зим..

— Мерлин? — послышался тихий голос.

Я сразу отдернул руку. Казалось, заговорила сама ваза.

— Да, — отозвался я. — Да.

Снова шорох, и легкая тень шевельнулась в кремовом углублении, над пламенем.

— Тс-с, — произнесла тень, вырастая.

— Глайт? — спросил я.

— Да-с-с.

— Быть не может. Ты ведь мертва уже много лет.

— Не мертва. С-спала.

— Я не видел тебя с тех пор, как был ребенком. Ты была ранена. Исчезла. Я думал, ты умерла.

— Я с-спала. Я с-спала, чтобы зарос-сли раны. Я с-спала, чтобы забыть. Я с-спала, чтобы вос-становить с-себя.

Я протянул руку. Потертая змеиная головка поднялась выше, легла мне на предплечье, и змея поползла, обвивая мою руку.

— Ты, несомненно, выбрала изысканную спальню.

— Я знала, что горш-шок — твое любимое мес-сто. Я знала, что, ес-сли подош-шду достаточно долго, ты с-снова придеш-шь с-сюда, чтобы выразить с-свое вос-схищение. Я знала, что вос-стану во вс-сем блес-ске, дабы приветс-ствовать тебя. До чего же ты вырос-с!