Песах Амнуэль - Капли звездного света

Я сказал о своих сомнениях на институтском философском семинаре. Ответить мне взялся один из учеников профессора Гугенолиса — самоуверенный молодой человек, настолько глубокий знаток взглядов своего учителя, что, погрузившись на глубину мыслей профессора, достойный ученик выбросил все свои собственные суждения, поскольку они тянули его наверх, будучи слишком легковесными. Так вот, сей философ заявил, что вопроса не существует.

Все развивается, поскольку есть понятие времени. Нет времени — нет развития. Наука показала, что до Большого Взрыва время как свойство материи не существовало. Значит, те, кто произвел Большой Взрыв, жили вне времени. Поэтому нельзя сказать, что они жили до Взрыва. Мы живем после — это так. А спрашивать, что было до — антинаучно. Ясно?

Может быть, кому-то и ясно. В философии я не силен. Если вы думаете, что после семинара я и решил провести свой эксперимент, то вы ошибаетесь. Я зачитывался Марксом и Эйнштейном, Плутархом и Кантом (это земные деятели, у нас они не известны), и наряду с изумлением испытывал возраставшее ощущение необходимости что-то сделать самому. Земная лженаука имела видимость четкого, логически непротиворечивого, внутренне совершенного построения! Чтобы не подпасть окончательно под это мощное влияние, я просто обязан был совершить что-нибудь, что могло бы подтвердить: да, это лженаука. Не мог же я поступиться принципом презумпции искусственности!

Ну, я и придумал.

Сначала поделился идеей с Лойной. Жена выслушала меня и одарила взглядом, который был красноречивее слов. Тогда я подготовил доклад и выступил на Ученом совете, не упоминая, понятно, о том, что идея родилась в заочном споре с лженаукой землян. На меня живо навесили ярлык «пособника лженауки», а дирекции рекомендовано было воздержаться от заключения со мной договора на новый трехлетний срок. Вот так раз! Я предлагал всего лишь экспериментально ответить на основной вопрос философии. До сих пор не понимаю, почему это вызвало взрыв негодования? Пришлось форсировать подготовку к эксперименту. Энергоемкости в моей лаборатории работали с полной нагрузкой, сотрудники — у меня их двое почти не уходили домой, и я знал, что они вот-вот меня предадут, забыв о научной и производственной этике, побегут докладывать начальству. В общем, я был почти уверен, что эксперимент, который готовится в такой спешке, успехом увенчаться не может. Утром в день эксперимента я не выдержал: рассказал Лойне. В конце концов должен я был предупредить собственную жену о том, что, скорее всего, опоздаю к ужину? Следствие: не успел я забраться в машину времени, а Лойна уже с надрывом в голосе (представляю!) спрашивала у директора института, кто дал разрешение на опыт, последствия которого для здоровья экспериментатора совершенно непредсказуемы? Женская психология создавалась, по-моему, отдельно от самих женщин и способом, сугубо волюнтаристским — нужно спросить об этом у кротампов. С одной стороны, Лойна действительно пеклась о моем здоровье, понимая, что опыт опасен. Но, с другой стороны, именно поэтому его нельзя было прервать, и это понял даже директор, который, разъярившись, ворвался в лабораторию, уволил сотрудников, включая меня, но опыта все же не прервал.

Обо всем этом я, конечно, не знал — прозвучала сирена, капсула герметизировалась сначала в пространстве, а затем и во времени, все, как обычно. Едва машина пересекла момент «ноль», едва я оказался в Коконе Вселенной, время исчезло. Задерживаться я не стал, проскочил в прошлую Вселенную на полном ходу. Остался жив. Дал «стоп». Открыл иллюминаторы и включил телекамеры. Увидел. Теперь самое сложное: рассказать, что я увидел во Вселенной номер «минус один», которая существовала вне времени. Во-первых, здесь все было бесформенным и заполняло всю Вселенную. То есть: каждый атом заполнял Вселенную. Каждая молекула, составленная из атомов, заполняла Вселенную. Каждый предмет, сконструированный из молекул, заполнял Вселенную в точно такой же степени. Все было во всем, включая тех разумных, которые в этой Вселенной жили и не только разбирались в самом совершенном из хаосов, но еще и думали о том, как переделать свой мир и создать новый. Во-вторых, попав в прошлую Вселенную, я тоже заполнил ее всю и потому знал все обо всем. Проблемы знаний здесь не существовало. Все знали всё, потому что все были всем. Удивительно: при этом они сохраняли свои индивидуальности, их — разумных — было вполне определенное число, но какое именно, я не скажу, потому что число это менялось. Понятия последовательности событий — времени — не было, и потому число разумных менялось совершенно хаотически от нуля до бесконечности, и происходило это одновременно, поскольку я-то никак не мог отрешиться от привычки располагать события друг за другом. Попробуйте представить себе, что вы одновременно видите, чувствуете, осязаете всю историю планеты от первичного бульона, созданного чалдонами, до последнего заседания Ученого совета, и не можете ни одно из событий разделить во времени. Если вы не сойдете с ума, значит, психика у вас сверхустойчива, и я беру вас к себе в ассистенты. Конечно, если мне вернут лабораторию. Одно я понял — Вселенная «минус один» вполне соответствовала принципу презумпции искусственности. Она тоже была создана, но не в процессе Большого Взрыва, а каким-то иным способом.

Чтобы разобраться в этом, я включил хронотроны, выпал во Вселенную номер «минус два» и сразу потерял сознание. Пришел я в себя по моим часам минут через пять. Было больно, я не мог пошевелиться: меня крепко привязали к креслу! Однако, в капсуле, кроме меня, никого не было, а за бортом проступало нечто вроде хмурого осеннего вечера. Капсула стояла на ровной поверхности, которая то и дело пузырилась, выбрасывая вверх то ли семена, то ли снаряды. Время, во всяком случае, в этой Вселенной было. Я попробовал высвободиться — без успеха. Так я на своей, так сказать, шкуре убедился в том, что принцип презумпции искусственности действует и здесь…

— Послушайте, — сказал я воображаемым собеседникам, — я путешествую во времени и прибыл из другой Вселенной. Моя цель — научные изыскания, я не собираюсь ни причинять вам вред, ни вмешиваться в ваши дела. Поэтому…

Что-то зашипело вокруг, будто начал пениться воздух, и я услышал голос, доносившийся отовсюду, даже, кажется, из моего собственного желудка:

— Вы уже вмешались. Наш мир сбалансирован деятельностью многих поколений. Мы создали законы природы, идеально соответствующие нашим потребностям. Любое вмешательство нарушает баланс, своим присутствием вы лишили жизни восемь тысяч триста двенадцать наших соотечественников.

Голос запнулся на мгновение и потребовал: