Александр Мирер - Обсидиановый нож

Треугольник завез председателя в бригаду, а сам подрулил к сельмагу Софка — продавщица сидела за прилавком с книжкой. Покупателей не было — все в поле. Шофер спокойно подошел, достал «посредник» и выпустил Угла в продавщицу, подставив руку, чтобы она не расшибла лицо о прилавок.

— Здесь красивая местность, — сказала продавщица. — Побегу домой, Мурку подманивать. Давай — ка «посредник»… Лучше сядь, не то бабахнешься — пол проломишь.

Шофер очнулся, сидя у прилавка на пустых ящиках. Угол девять успела спрятать «посредник» с Треугольником и выпроваживала шофера, приговаривая:

— Вот как расшибешь нам дядю Борю, пьяница ты, пьяница… Уходи домой, выспись!

Шофер, изумленно вертя головой и пожимаясь, завел машину. Он был Десантником полчаса и тоже не заподозрил дурного.

Это произошло в конце дня. А в сумерках продавщица вышла погулять, держа за пазухой толстую полосатую кошку. Рядом с деревней была яма пересохшего пруда. Женщина спустилась с откоса, огляделась, бросила кошке селедочную голову. Мурка заурчала и впилась зубами в гостинец. Продавщица — десантник нацелилась «посредником» и дернула нить передачи.

Зверь буквально взвился в воздух — шерсть поднялась, тощий хвост распушился, как посудный ерш. Потом кошка плюхнулась на теплую землю, зашипела и несколько секунд яростно умывалась. Подняла голову, и Десантники посмотрели друг на друга. Через минуту случайный наблюдатель мог бы видеть странное зрелище.

Женщина сидела на земле. Перед нею стояла кошка, держа в пасти зеленую трубку, слабо светящуюся в сумерках. Передней лапой кошка прижимала к земле короткую нить, тянущуюся из трубки.

Второй «посредник» лежал в стороне, за кустами.

— Живей, живей, кис — кис — кис, — промолвила женщина.

Кошка дернула головой вверх, нить натянулась, и женщина повалилась на бок.

Никто не видел, никто! Серый зверь метнулся из ямы. Отработанный «посредник» кошка спустила в кроличью нору. Подхватила свежий. На гребне пруда присела, чтобы запихнуть в рот — неуклюже, непривычной лапой — болтающиеся нити. И по кустам, зарослям ежевики и дикого винограда, вдоль изгородей, прижимаясь к земле, подолгу высматривая, принюхиваясь, никем не замеченный, Треугольник ушел к границе. «Посредник» ему мешал. На каждой остановке Десантник опускал его на землю и прижимал когтистой лапой, как мышь.

Продавщица шла домой и удивлялась: как вышло, что она по дороге из сельмага забрела в старый пруд? Последнее, что она помнила, — разбитного покупателя, председательского шофера… А кошка перед рассветом миновала вспаханную полосу границы. К полудню изловила двух мышей — полевок и, сытая, вошла в деревню на той стороне. Пряталась от собак, от мальчишек и девчонок — этот народ Десантникам ни к чему. И снова в сумерках увидела подпрыгивающую фигуру. Это писарь деревенской управы делал вечернюю пробежку перед ужином. Треугольник живо махнул на каменную изгородь, укрепился на ней и едва не опоздал, так как писарь приближался очень быстро. К счастью, писарь остановился поглазеть на большую полосатую кошку с неизвестным предметом в зубах. Он сказал философски:

— Коты — известные воры. Мышь? Нет, не мышь. Кусок сала? Нет, не похоже… Пшла прочь, воровка!

Треугольник возился с «посредником». Длинная нить наконец — то укрепилась между кошачьими пальцами — подушечками. Рывок! Впустую. Нить передачи была слишком длинной, ее не удалось натянуть.

— Рвет и терзает, — нравоучительно сказал писарь. — Пшла, дерзкая! Чем бы таким в нее. А! Вот камень.

Треугольник, взмякивая от усилий, обернул нить вокруг лапы и снова вздернул голову привычным движением. Так кошки вытягивают шею, когда носят котят.

Писарь схватился за сердце. Он сел на пыльный щебень дороги, а кошка бросила к его ногам «посредник». Кошачьи глаза в сумерках светились ярко и страшно.

— Да продлит всемогущий твои дни, Треугольник! — проговорил Угол устами легкомысленного писаря. — Ты отменно потрудился. В деревню прибыл знатный земляк — секретарь господина губернатора… С ним мы и продолжим наш путь.

Треугольник нетерпеливо мяукнул.

— «Мяу — мяу», — поддразнил Угол, возвращая Треугольника в «посредник». Кошка Мурка слетела с изгороди и, приседая от непонятности, ринулась по своим следам домой — к котятам, теплой печке и жирным мышам в амбарушке.

Десантники двинулись дальше. Поутру секретарь губернатора — снова Треугольник — повез их в губернский город. Там проделал пересадку в самого губернатора.

И Десантники ринулись в столицу и дальше, за пределы страны, по Земле. Теперь, не стесняемые пограничными защитными зонами, четко разработанными мерами охраны штабов и правительств, не стесняемые ничем, они могли довести операцию «Вирус» до конца.

Офицер смотрел в сторону. Глор сжал челюсти и внимательно, не спеша оглядел вестибюль. Четыре выхода. Над каждым мигает сигнал: «Предъяви пропуск и номер». Пятый портал, выход к причалам, не охраняется — пропуска проверяют у ракет.

Не раздумывая, Глор обратился к охраннику:

— Господин офицер, мне кажется, что мы вам мешаем.

— Никак нет — служба, — сказал охранник.

— Полагаю, не будет нарушением устава, если мы погуляем на причале? Когда освободится Расчетчик, нас вызовут по браслету.

Ник умоляюще присела. Офицер сам принадлежал к высшей касте и понимал, что господам монтажникам унизительно торчать на арестной площадке, у всех на виду.

— Пожалуй, устав этого не запрещает, господа. Прогуляйтесь.

Они поспешно шагнули в толпу. Поспешно и в то же время медленно, чтобы не вызывать подозрений. «Трепыхаемся», — со спокойной горечью подумал Глор. Ядовитая муха фан, изловленная лаби — лаби, тоже трепыхается.

Перед ними снова раскрылась бесконечная труба причала. Неподалеку, у входа в шлюзовую, стоял охранник. Навстречу шла группа монтажников. Они поднимали на ходу забрала вакуум — скафандров. «Пропущу, — думал Глор. — Пропущу и пришибу охранника. Я тяжелее его на добрую девятую часть…»

— …О — о! Госпожа Ник, старина Глор, во имя Пути!

Старый знакомый, монтажник Дибр, радостно выглядывал из скафандра.

— Во имя, — буркнул Глор.

— Перебрались к нам? Роскошно! — Дибр прижал их к стене и засыпал вопросами: — Как там старина Тачч? А Каха, твой помощник? Клянусь шлемом и перчатками, так давно это было — Монтировочная, старый гунеу и остальные! Ну — ка, расскажите, сколько накопили очередей, таких ма — аленьких хоро — ошеньких очередушек? А шестинога сменили? Роскошно! Роскошно! А как там…

Охранник глазел на них с ленивым любопытством.

Браслеты сжались и проговорили: «Госпожа Ник, господин Глор, монтажники высшего, в центральный вестибюль!»