Юрий Долгушин - Тайна невидимки

Рассматривать такой двойной снимок надо особым способом. Самое лучшее — это воспользоваться специальным несложным прибором. Он называется «стереоскопам» и представляет собой два стеклышка (вернее две призмы), в которые такие снимки и рассматриваются. Человек как бы надевает особые очки и тогда видит чудо! Две соседние плоские фотографии сливаются в одну, вместо плоского изображения получается живой, рельефный вид пейзажа, где хорошо чувствуется глубина, даль. Вы испытывали примерно то же, когда рассматривали окрестность из окна то одним, то двумя глазами. Но тут впечатление получается гораздо ярче. Вы забываете, что это только изображение на бумаге, вам кажется, что стоит только протянуть руку и можно дотронуться до ближайших предметов, ощутить их форму, объем, даже сдвинуть с места. Вот какое чудесное впечатление дает стереоскопическая фотография, объемное изображение.

Но у вас может не оказаться такой занятной вещицы, как стереоскоп, и вы будете беспомощно разводить руками. Ничего, я подумал о вас. Держите двойной снимок перед собой на нормальном для вашего зрения расстоянии. Теперь постарайтесь взглянуть на него так, как если бы вы смотрели куда-нибудь вдаль. После нескольких попыток это обязательно выйдет. Что же произойдет? Снимки как бы расплывутся, начнут сдвигаться, раздвигаться, опять сдвигаться и наконец совпадут друг с другом, получится одно изображение, но какое! Перед вами предстанет живой, со всей глубиной и объемностью пейзаж, будто вы созерцаете через волшебное окошко настоящую натуру. Ну, а теперь перейдем к самому главному. Вы, конечно, надеетесь, что я начну сейчас объяснять похождения «невидимки» и всякую чертовщину, происходившую в польском замке. Как бы не так. Погодите-ка еще. Лучше я вам задам другой вопрос: зачем у нас два уха, а не одно?

Проделайте такой же опыт, что и с глазами. Закройте одно ухо и прислушайтесь к тому, что происходит вокруг. Как будто до вас долетают те же звуки, — шум, говор, стук. Но все это потеряло не только силу, но и живость, остроту. А главное — вы не сможете воспринимать звуки с прежней уверенностью и полнотой. Откуда доносится, скажем, стук? Где его источник, на каком расстоянии? Удаляется он или приближается? Все это определить «одноухому» человеку очень трудно, почти невозможно. И красочная, полная разнообразных звуков, оттенков окружающая жизнь становится невыразительной, однообразной и скучной, как плоская фотография.

Два уха, две точки приема звука необходимы для того, чтобы мы могли сразу чувствовать направление: откуда доносится звук — и ощущать расстояние: далеко или близко находится источник звука. Кроме того всякий звук, доносящийся до наших ушей, состоит не только из серии звуковых волн, рождающихся от самого источника звука, например от ударов молотка по листу железа, — к нему еще примешиваются всякого рода призвуки, отзвуки, отраженные звуки. Эти бесчисленные маленькие эхо доносятся к нам уже не от самого источника звука, а от окружающей его обстановки.

Мы привыкли к этим побочным звукам и не замечаем их, но именно они все вместе дают представление о происхождении звука, о его дальности, о его источнике, именно они придают каждому звуку определенный характер. И принимая их вместе с основной звуковой волной (удары молотка), мы как бы ощупываем слухом источник звука с разных сторон. Для этого нам и нужны два уха. Как и в зрении, здесь для полноты восприятия необходимы две точки приема. Они помогают определять направление, откуда доносится звук, и расстояние, где этот звук рождается. Звуковой мир становится рельефным, объемным. Теперь вы понимаете, что называется «стереозвуком»? Запомните это слово. Оно дает ключ к разгадке многих таинственных происшествий, которые с вами приключились.

И представьте, друзья, я нашел способ воспроизводить такой объемный звук. Впечатление оказалось еще более поразительным, чем от стереоскопического изображения, когда его видишь впервые. Мне удалось построить «стереофон». Сейчас расскажу, что это за штука.

Вы, конечно, знаете, что прибор, который в современной звукотехнике заменяет ухо, называется микрофоном. Я взял два микрофона, подвесил их рядышком — на том расстоянии, как у нас расставлены уши. А затем произвел запись на кинопленку разговора Ныркина с помощником перед этими двумя микрофонами. На пленке получились две звуковые дорожки, две отдельные записи.

Потом я заставил эти две записи говорить, как в обычном звуковом кино. Только слушал я их в телефонные наушники. Левая мембрана воспроизводила звуки, записанные с левого микрофона, а правая — с правого микрофона. Вот тут-то я и получил объемный звук. Стереозвук! Голоса Ныркина и его помощника, их движения, шаги были не только слышны — нет, они передвигались, занимали определенное место в пространстве передо мной, как это и бывает по-настоящему в жизни.

Теперь вы близки к раскрытию загадки… Но терпенье, друзья, терпенье! Сначала я доскажу вам о своем стереофоне.

Проделав с ним различные эксперименты, я убедился, что для получения такого же эффекта можно не делать звуковых записей на кинопленку, а просто ставить два микрофона перед источником звука и передавать его по проводам в наушники. Потом оказалось, что и наушники можно заменить репродукторами, расставленными пошире, перед слушателями. Чтобы вам были понятнее мои рассуждения, я набросал в блокноте несколько схем и эскизов. Посылаю их вместе с письмом.

Но вот я стал думать: какое же полезное применение можно найти моему стереофону? Первое, что пришло на ум, — это кино. Оживить звук на экране, сделать его движущимся, ощутимым в пространстве.

Я поступил так. При съемке фильма расставил «уши»-микрофоны подальше один от другого, на ширину обычного киноэкрана. А когда готовый фильм надо было демонстрировать, то поместил в нижних углах экрана два репродуктора. Левый репродуктор говорил то, что при съемке «слышал» левый микрофон, а правый репродуктор — то, что было записано с правого микрофона.

Ясно, что оба микрофона во время записи «слышали» один и тот же звук по-разному. Актер двигался перед аппаратом. Когда он направлялся вправо, звук его голоса в левом микрофоне ослабевал, а в правом, наоборот, усиливался. При демонстрации фильма эти изменения повторялись репродукторами, и зритель воспринимал их, как перемещение звука слева направо — сообразно движению актера.