Филип Фармер - Дейр

Утром у всех были красные глаза, словно от яркого солнца. Улисс выпил немного воды из ручья и потом отправился ловить рыбу. Он поймал пять амфибий, три форелеобразных рыбы, двух лягушек и еще одну черепаху. Он отдал их Авине, и она с несколькими вуфеа принялась за стряпню.

Улисс, говоря не громко, но ободряюще, сумел добиться своего: после того, как отведали рыбы (а рыбу они любили), люди-кошки почувствовали себя лучше. Тем не менее, подняв тюки, они поняли, что усталость еще слишком велика. Когда вышли из мест, где солнце бросало длинные ленты света под кронами ветвей и лиан и упали черные тени, ведущие немного притихли. Встречались места, где растения сплетались так густо, что летучий народ не мог летать, и приходилось воинам опять нести их на спинах.

На второй день они оказались в лучших условиях. Крики ночью становились привычными, и они смогли немного выспаться. Хорошо ели. Рыба ловилась замечательно. Вагарондиты подстрелили большого алого борова с тремя парами изогнутых клыков. Борова поджарили и съели. К тому же кругом было много ягод, фруктов, орехов. Глик сказал, что они не ядовиты, но осторожный Улисс приказал ему и его жене попробовать все самим, перед тем как будут есть другие. Глику приказ не понравился, но он только угрюмо усмехнулся и повиновался.

На третий день, как Глик и предсказывал, они поднялись на ствол. Летучий сказал, что, если подняться на верхние террасы, идти будет легче. Улисс подумал, что с существами, подобными летучему народцу, нужно держать ухо востро, но решил идти дальше пока вместе с ними.

Конечно, перед этим пришлось заставить отряд путешествовать от ствола к стволу. Перейти с одной ветки на другую было достаточно просто, поскольку сцепление лиан и растений образовывало своего рода прочный висячий мост.

Пока все было приемлемо. Путь по стволу, от ветки к ветке, был долог, но исключительно надежен, если, конечно, не смотреть вниз. Кора напоминала выщербленный утес, и карабкаться по нему было все равно что пользоваться дымоходом с одним открытым концом. Улисс и так умудрился взобраться достаточно высоко, хотя руки и спина его покрылись ссадинами и кровоподтеками. Меньший вес, да и мех, и выносливость его полулюдей давали им большое преимущество.

Тяжело дыша, Улисс подтянулся на последнем выступе и оказался на ветви. Он начал карабкаться рано утром, а сейчас было уже почти темно. Ниже наступала ночь, глубины казались пещерным мраком. Из них выглянула морда леопардоподобной кошки, затем раздался кошачий вопль, огласивший всю округу. В тысяче футов внизу, наоборот, затихли вопившие до того обезьяны. Он прикинул, что находится на высоте почти восьми тысячи футов над землей. И все же не на вершине дерева. Ствол поднимался по крайней мере еще на две тысячи футов, а дальше шла добрая дюжина гигантских ветвей, подобных той, на которой они стояли, и сама верхушка.

Он мог добраться туда после темноты. А пока собрали сучья, ветки и хворост с засохших деревьев и сложили их на дне щелей, которые не были заполнены землей. Здесь, вверху, разруха не была такой сильной, как внизу, а голой коры было больше. Солнце село, путников накрыли облака тумана. Трясущиеся, продрогшие и угнетенные, они сгрудились вокруг костра.

Улисс заговорил с Гликом, который сидел подле него у костра.

— Я не уверен, что твоя мысль так уж хороша. Здесь, верно, меньше растений, и поэтому мы можем двигаться быстрее. Но зато нас донимают холод и сырость.

В тумане летучая мышь и его жена казались демонами, мерцающими в колебаниях пламени. Они закутались в шерстяные одеяла, из которых торчали их кожаные крылья и лысые головы. Зубы Глика блеснули.

— Завтра, мой Повелитель, — сказал он, — мы построим плот, на котором отправимся вниз по течению. Потом ты оценишь мудрость моего совета. И чем быстрее мы будем плыть, тем покроем большее расстояние. Ну а тогда ты увидишь, что неудобства этих ночей искупаются дальнейшим спокойствием многодневного путешествия.

— Увидим, — проговорил Улисс и забрался в спальный мешок.

Над его лицом прошла туча, словно сырое дыхание, и окропила его каплями дождя. Но в общем было темно. Он закрыл глаза, потом открыл их — взглянуть, спит ли Авина. Она сидела, забравшись в мешок, прислонившись спиной к серой стенке пещеры. Ее огромные глаза смотрели на него. Но тогда он снова сомкнул ресницы. Она все равно осталась перед его взором, и, уснув, он увидел сон, в котором и он сам, и Авина подвергались какой-то неведомой и страшной опасности.

Улисс в ужасе проснулся, его сердце стучало, дыхание стало тяжелым. В ушах стояли чьи-то крики.

Минуту ему казалось, что он еще спит. Потом он услышал восклицания и голоса остальных, пока они старались выбраться из своих мешков. Огонь погас, и фигуры собирались в темноте вокруг, словно обезьяны на дне ямы.

Что же такое случилось?

Он встал, держа наготове кинжал. Но наготове — к чему? Его вопрос вызвал невразумительное бормотание, каждый находился в таком же недоумении. Отряд разделился на три группы, каждая их которых собралась вокруг костра на дне каньоноподобной расщелины, которая вздымалась вверх, выше Улиссовой головы. Потом рядом с ним из тумана вынырнуло что-то круглое, и знакомый голос проговорил:

— Мой Повелитель! Двоих наших убили!

Это был Эджавандо, вагарондит из соседней группы. Улисс выбрался из трещины, а за ним остальные. Эджавандо сказал:

— Их убили копьем!

Улисс осмотрел убитых при ярком свете костра, в который подбросили веток. Раны на горле могли быть действительно нанесены копьем, как считал Эджавандо, но все равно — это не объясняло дела.

Караульные ничего не заметили. Они находились на своих постах в спальных мешках и полузакутавшись в одеяла. Они сказали, указав на облако, что крики долетали оттуда, а жертвы тут — непонятно при чем.

Улисс усилил охрану и возвратился в свою расщелину. Он спросил:

— Глик, какие еще существа обитают в этой местности?

Глик зыркнул на него глазом:

— Вуггруды, гиганты, Повелитель, и краузмиддумы, народ, похожий на вуфеа, но выше и пятнистые, как леопарды. Но никто из них не живет так высоко. Или, во всяком случае, очень редко.

— Кто бы они ни были, — сказал Улисс, — их здесь мало. Иначе бы они перерезали всю группу.

— Похоже, — сказал Глик, — но с другой стороны, краузмиддумы любят поиграть со своими жертвами, как леопард с молодым ягненком или кошка с мышкой.

Поспать Улиссу этой ночью так и не пришлось. Едва он задремал, как его растолкал алканквиб Вассунди:

— Повелитель, очнись! Убиты двое наших!

Улисс последовал за ним к расщелине, в которой ночевали алканквибы. На этот раз убили двоих караульных. Их задушили, а тела перебросили через край расщелины на головы товарищей. Трое других караульных, находившихся всего в нескольких футах, ничего не слышали, пока тела не шлепнулись о дно расщелины.