Андрей Бондаренко - Аномальщики: Мутный Лес

– Всё – это что?

– Счастье, – вздохнул старик. – Простое человеческое счастье…

Надо признать, что шаманские предсказания начали сбываться почти сразу, как только Кулики перебрались в Санкт-Петербург.

Наташкиной матери городская жизнь откровенно и всенепременно понравилась. Она как-то сразу помолодела, кардинально сменила причёску и гардероб (благо, кое-какие деньги с Чукотки, всё же, были вывезены), обзавелась болтливыми подружками и, окончив ускоренные бухгалтерские курсы, устроилась на престижную и высокооплачиваемую работу. С отцом же всё было гораздо сложней…

Затосковал Николай Алексеевич, откровенно затосковал – по вольной и простой жизни, по верным и многократно-проверенным товарищам, по родимой геологии…. Сколько не старался, но так и не смог найти работы по сердцу. Не смог, и всё тут. А уволившись в очередной раз, усердно прикладывался к бутылке. Хорошенько выпивал, брал в руки старенькую гитару и пел – часами напролёт – всякие грустные и печальные песенки. Например, такую:

Через несколько лет, сопровождавшихся затяжными и нудными скандалами, отец уехал в Бодайбо – главным инженером частного прииска, добывавшего россыпное золото.

– Не грусти, доченька, – уговаривал накануне отъезда Николай Алексеевич. – Невозможно обмануть собственную Судьбу. Видимо, мне изначально так было написано на роду – отправиться в те края, где работал наш далёкий пращур. Продолжить, так сказать, начатое им дело. Золото – металл хитрый и особенный, оно любит преемственность поколений и трудовые династии…

А что Наташка? Она, как и советовал шаман Афоня, крепилась и старалась – изо всех девчоночьих сил – быть доброй, понимающей и терпеливой. Уговаривала, мирила, убеждала и надеялась на родительское примирение. Даже в школе училась строго по графику – год в Питере, год в Бодайбо, год в Питере, год в Бодайбо…. Добиться этого – у современных российских чиновников-бюрократов – было очень трудно, практически невозможно. Но она добилась. Помогло это чему-то и кому-то? Кто знает. Но её родители, встречаясь друг с другом от случая к случаю, сугубо во время отпусков, до сих пор так и не развелись…

Натка окончила среднюю школу (с красным дипломом, понятное дело), в Бодайбо и улетела в Питер – поступать в Национальный минерально-сырьевой Университет. На геологоразведочный факультет? Естественно, семейные традиции, как-никак. Только не на РТ (железо, конечно, дело хорошее и благородное, но, увы, не женское), а на РМ (чистая геология). Но случилась закавыка…

Она вошла в помещение Приёмной комиссии и тут же, за ближайшим письменным столом, предназначенным для заполнения заявлений и анкет, увидела Его – обещанного чукотским шаманом Короля своего горячего девичьего сердечка, зеленоглазого и рыжеволосого. То бишь, Назарова, возжелавшего стать российским буровиком…

– Девушка, вам нужна шариковая ручка? – почувствовав спинным мозгом её восхищённый взгляд, спросил Пашка. – Держите, я уже всё заполнил…. Кстати, вы очень похожи на птичку. Уточняю, на трудолюбивую и хозяйственную птичку-синичку…

Дальше всё было просто, в полном соответствии с мудрыми шаманскими наставлениями, мол: – «Главное, всегда будь рядом с этим рыжеволосым субчиком. Всегда и везде. В горе и в радости. В бедах и в опасностях. Всё – само собой – и образуется…».

Наташка, забыв про элементарную логику и отбросив прочь все разумные сомнения, поступила на РТ. И всегда – за время обучения на первом курсе – была рядом с Назаровым. Решала за него заковыристые задачки по высшей математике и рисовала замысловатые эпюры по начертательной геометрии. Мол, буровик буровику – друг, товарищ и брат…. Пашка записался в секцию дзюдо? И она записалась, даже заняла третье место на университетских соревнованиях. Назаров стал регулярно посещать студенческий клуб – «Аномальщики»? И – она. Он решил отправиться в Республику Коми на поиски новой аномальной зоны? И Наташка – решила…. Длинноногая и смазливая Лизавета с экономического факультета, за которой отчаянно ухлёстывал суженый? Ерунда. Про неё в шаманском пророчестве ничего не было сказано. Следовательно, можно пренебречь…

– Ай, как нехорошо получилось, – прохаживаясь – туда-сюда – по речному берегу, потерянно бормотала Птичка. – Хуже не бывает. Всего-то один раз отпустила одного, нарушив – тем самым – строгие шаманские инструкции и наставления…. И, что? Тут же потерялся, охламон зеленоглазый. Дура я, дура. Набитая и уродливая…. Как быть? Что теперь делать? Хотя, кажется, я знаю – что….

Назаров отчаянно, не жалея сил, работал вёслами – только брызги летели во все стороны.

– Ой! Ай! – не преставая, вопила Валентина. – Мамочки мои! Помогите, ради Бога!

– Быстрее! – вторил ей Женька. – Они совсем рядом! Наддай!

«Кто это – они? Валька, кажется, что-то там говорила про крокодилий хвост», – ускоренной чередой пробегали в Пашкиной забубённой голове отрывистые тревожные мысли. – «Мол, заострённый, буро-зелёный и покрытый крупными пупырышками. Откуда взяться теплолюбивым крокодилам в русской северной реке? Бред законченный и не смешной. Да и не рассмотреть ничего толком – мешает дурацкий сиреневый туман…. Чёрт, ход постепенно замедляется, борта лодки опадают прямо на глазах. Надо, пожалуй, поднажать, пока не поздно…».

Лодка резко затормозила, а под её резиновым дном что-то отчаянно заскрипело.

– Остров! – радостно известил Иван Палыч. – Вылезаем на берег и оттаскиваем плавсредство в сторону! Рыжий, оставь вёсла в покое! Прибыли…

Они оперативно покинули лодку и совместными усилиями оттащили её от кромки речной воды – по низкой островной косе – метров на двадцать-тридцать.