Андрей Бондаренко - Аномальщики: Мутный Лес

Минные поля казались бесконечными.

– Трудолюбие – вещь, конечно, хорошая, – по-стариковски ворчал капитан Горюнов (армейское прозвище – «Горыныч»), возглавлявший российских сапёров. – Но надо же и меру, в конце-то концов, знать. Работы здесь, братцы, непочатый край. Хватит на несколько лет…».

Началось разминирование. Боевые заряды, вывинченные из минных корпусов, складывали в ярко-зелёные фанерные ящики, сами корпуса – в тёмно-коричневые. Военные обшарпанные «Уралы» еле-еле успевали отвозить – на специальный полигон – наполненные ящики и привозить обратно пустые.

Серёгин взвод отработал положенные четыре месяца нормально и штатно, то бишь, без потерь. А, вот, у «соседа справа» кто-то из сапёров ошибся. В результате – два трупа и четверо раненых. Бывает.

В положенное время группа прибыла в ханойский аэропорт.

– Как же я соскучился по ленинградскому пиву, – прежде, чем отправиться в военную комендатуру за билетами, заявил капитан Горюнов. – И, обязательно, чтобы с лёгкой горчинкой…. Ничего, бойцы, скоро будем в Москве. Отчитаемся по командировке, напишем подробные отчёты, получим честно-заработанную денежку и рванём в родимый Питер. Там, ясные вьетнамские идеалы, оторвёмся по полной программе. Я знаю на Петроградке один замечательный пивной ресторан. Называется – «Белая лошадь». Восемнадцать сортов пива. Представляете? И хавчик приличный – никакой тушёнки, да и сосисочного фарша нет и в помине. Меню козырное: «Щи по-гусарски», «Колбаски по-славянски», «Шашлык по карски». Ждите, я мигом…

Вернулся Горыныч только через полтора часа – тихий, задумчивый и слегка расстроенный.

Вернулся и, пряча билеты в полевой офицерский планшет, хмуро известил:

– Отменяется, пацаны, «Белая лошадь». Вернее, откладывается на неопределённое время. Да и с Москвой, увы, свидимся, похоже, не скоро. Милая Родина решила, что надо срочно помочь нашим союзникам и друзьям, проживающим в Центральной Америке. Как и что? Сам ничего толком не знаю. Приказ. Уже на месте, надо думать, разберёмся…

И этот маршрут оказался достаточно экзотическим. Сперва – обычным пассажирским рейсом – они добрались до Гаваны. Покинули самолёт, влезли в дряхлый автобус и доехали до неприметной военной базы – со стандартными тёмно-зелёными воротами, створки которых были украшены двумя маленькими красными звёздочками, там загрузились в два вертолёта МИ-24 (без каких-либо опознавательных знаков), и полетели…

Куда – полетели?

– В полную и окончательную неизвестность, – резюмировал капитан Горюнов. – Одно могу сказать точно – на юг. А что у нас, господа офицеры, находится на юге?

– Развивающиеся страны Центральной Америки, – браво доложил Подопригора. – Сальвадор, Гондурас, Гватемала, Панама, что-то там ещё.

– Молодец, старлей, – скупо похвалил Горыныч. – Образованный и начитанный. Хвалю.

– Служу России!

Вертолёты уверенно приземлились на овальной поляне, окружённой классическими первозданными джунглями.

– Прибыли, вояки недоделанные, – злорадно объявил по громкой связи пилот. – Сейчас мы дозаправимся и полетим обратно. А вы, наоборот, останетесь здесь. В качестве заказанных спарринг-партнёров для местных мартышек. Диалектика, мать её…. Ну, кому сказано? Вылезайте, бездельники!

Вылезли.

– Отойти от вертолётов на семьдесят метров и построиться, – махнув рукой направо, велел Горюнов.

Отошли, построились.

– Что дальше? – спросил Сергей.

– Разговорчики в строю! – рассердился капитан. – Что делать? Ничего особенного. Дисциплинированно стоять, не болтать, думать о женщинах облегчённого поведения и тупо ждать…

Минут через пятнадцать из джунглей выбрался встречающий – тощий, смуглолицый, лохматый, бородатый, облачённый в видавший виды камуфляж и чем-то неуловимо похожий на молодого Эрнесто Че Гевару. Типичный южноамериканский революционер, короче говоря.

– Здравия желаю, господа офицеры! – приветливо улыбаясь, на чистейшем русском языке поздоровался «типичный революционер». – Поздравляю вас с прибытием в Никарагуа. Вы у нас, собственно, кто? По воинской специальности, я имею в виду?

– Сапёры, – усмехнулся Горыныч. – Это нормально? Ничего не перепутали мудрые московские штабисты?

– Просто замечательно! – обрадовался смуглолицый. – То, что старенький очкастый доктор прописал. Будете, в основном, трудиться по профилю. Ну, и ещё по мелочам – диверсии всякие, взятие языков. Потом объясню более подробно, так сказать, в рабочем порядке…. Так как, готовы помочь легендарным сандинистам [9]?

– Так точно! – гаркнул за всех Подопригора. – Готовы!

«Типичный революционер» не обманул. Деятельность – процентов на семьдесят пять – была связана с минами. Только, в отличие от вьетнамской командировки, приходилось эти мины не обезвреживать а, наоборот, устанавливать – на обочинах шоссе, просёлочных дорогах и железнодорожных путях. Оставшиеся двадцать пять процентов? Действительно, имела место быть полноценная диверсионная деятельность. Один раз, угнездившись на вершине пологого холма, они накрыли плотным миномётным огнём неизвестную автомобильную колонну. А примерно через неделю после этого наведались в приморский городок Сан-Анхелино и выкрали из собственного дома какого-то местного магната, владевшего парочкой рудников, на которых добывали серебряную руду. Выкрали и передали смуглолицему деятелю.

– Хрень какая-то, – старательно прочищая ствол автомата специальным «ёршиком», ворчал капитан Горюнов. – Толкуют, мол, что мы помогаем сандинистам. Но, ведь, тогда, в соответствии с элементарной логикой, мы должны вступать в боестолкновения с правительственными войсками? Верно? А та автомобильная колонна была откровенно-штатской. Да и хозяин серебряных рудников, отнюдь, не является государственным коррумпированными чиновником. В чём тут дело? В какие заковыристые игрища мы, сами того не зная, ввязались? Ладно, приказ есть приказ, а наше дело солдатское…

А потом они попали в засаду – пятеро убитых и шестеро раненых.

– Это мы, цивильным гадом буду, нарвались на американцев, – печалился Горыныч. – Та ещё хватка. Знакомая до боли. Или кадровые «цэрушники», или вольнонаёмные коммандос из армейских отставников.

Прибыл уже знакомый вертолёт, вальяжно приземлился на овальной полянке, забрал раненых и трупы, упакованные в чёрные пластиковые мешки, и улетел.

Улетел, а через неделю вновь вернулся – привёз затребованное пополнение: шесть молоденьких старлеев и капитана Мальгину, армейское прозвище – «Амальгама».

– Красотка, каких ещё поискать, – нервно сглатывая слюну, восхищённо нашёптывал Горюнов. – Высокая, ногастая, грудастая. Девяносто-шестьдесят-девяносто. Не отнять и не прибавить…