Андрей Бондаренко - Аномальщики: Мутный Лес

– Бах! – разнеслось над речной долиной. – Ба-бах!

– Похоже, что Сергей промазал, – извлекая из ножен охотничий нож, огорчился Назаров. – Алмаст, как ни в чём не бывало, браво чешет в нашу сторону. Уходим. Попробуем спрятаться в лесу.

– Ничего не получится, – перекидывая через голову кожаный ремешок бинокля, возразила Натка. – У снежных людей – обострённое обоняние. Он нас вычислит – по запаху – вмиг…. Надо забраться на берёзу. Нет другого выхода. Подсади меня, Рыжий.

– Пожалуйста…. Хватайся за нижнюю ветку. Хоп! Уселась? Молодец. Теперь лезь выше.

– А ты?

– Я за тобой…. Хоп. Хоп. Здравствуйте, мадам.

– Мадмуазель.

– Извини. Давай, мадмуазель, ставь подошву сапога на сук. Подтягивайся. Перемещай другой сапог в развилку между этими двумя ветвями. Снова подтягивайся…

– Убери, наглец, ладонь с моей попы!

– Прости, соратница Птичка, – притворно засмущался Пашка. – Это же я сугубо для пользы общего дела. Лезем дальше…. Так, высота уже приличная. Останавливаемся и гнездимся, спустив ноги вниз, на данной толстой ветке. Двигайся ближе. Хватайся за моё плечо. Крепче…. А твой злобный алмаст не заберётся на берёзу вслед за нами?

– Он не мой, а общественный. В том смысле, что насквозь природный. Кроме того, йети не умеют лазать по деревьям. По крайней мере, так мне говорил Афоня.

– Шаман? Врал, наверное, красуясь перед маленькой и доверчивой девочкой.

– Заканчивай трепаться! – рассердилась Наталья. – Шаманы никогда не врут. Не врут и не обманывают. Они, просто-напросто, не умеют этого делать. Мол, не их жизненная стезя…. Вот, из-за тебя, недоверчивого, ремешок порвался. Чуть Лизкин бинокль не уронила вниз. А в карман штормовки не влезает. Куда теперь его девать? Ладно, пусть пока полежит на коленях…. Ой, слышишь? – перешла на испуганный шёпот. – Сухая ветка хрустнула. Хрустнула под чьей-то ногой? Или же под лапой? И пахнет как-то странно…. Это он?

Пашка осторожно раздвинул ладонями тоненькие берёзовые веточки, усыпанные крохотными светло-зелёными листочками, заглянул вниз и, нервно передёрнув плечами, подтвердил:

– Припёрся, скотина мохнатая. Амбре? Есть немного. Только пахнет не падалью-гнилью, как можно было ожидать, а…. Не знаю, чем конкретно. Но запашок запоминающийся…. Кстати, можешь говорить нормальным голосом.

– Почему?

– Алмаст, задрав голову вверх, смотрит прямо на нас.

– Ой…. Только смотрит?

– Ага. Изучающее и недоумённо. Словно бы не зная, что делать дальше. Задумался, понимаешь, морда…

– А какой он из себя?

– Наклони голову вниз, да сама посмотри. Если, конечно, интересно.

– Не могу.

– Почему?

– Я очень боюсь, – помолчав секунду-другую, призналась Натка. – Во-первых, если ты помнишь, высоты…. На сколько метров мы поднялись от поверхности земли? По стволу берёзы, я имею в виду? На двенадцать? На пятнадцать?

– Да, ну. Дай Бог, если на десять. Может, на одиннадцать.

– Всё равно, страшно.

– А чего ты боишься – «во-вторых»? – заинтересованно прищурился Назаров.

– Конечно же, снежного человека, находящегося внизу, у корней берёзы…. Что это ты так ехидно хмыкаешь? Я же, всё-таки, женщина. То есть, девушка.

– Ты – в первую очередь – будущий буровой мастер. А значит, не имеешь права отступать перед всякими и разными страхами…. Помнишь, что нам говорили на первой лекции цикла – «введение в специальность»? Мол: – «Буровой мастер на дальнем участке – это триста тридцать три профессии, вместе взятые. То есть, и шериф, и армейский генерал, и гробовщик, и укротитель диких животных…»?

– Помню я, – извинительно вздохнула Наталья. – Только, всё равно, страшно…. Слушай, Рыжий, заканчивай строить из себя не весть что. Повыёживался пару минут, и достаточно. Рассказывай, давай, про алмаста. Иначе обижусь всерьёз и навсегда…. Ну, какой он?

– Вообще-то, я представлял себе снежных людей слегка другими, – признался Пашка. – Более дикими и первозданными, что ли…. Этот? Ростом метра два с хвостиком. Лохмат. Широкоплеч. Маленькая, слегка приплюснутая голова. Клыкаст.

– Ой!

– Да, ладно тебе, Птичка. Клыки не очень-то и длинные. Так, сущая ерунда. И, вообще…. Ощущается в облике и поведении этого существа нечто картинное. Картинное и неправильное…. Что ещё имеется заслуживающего внимания? Глаза. Круглые, янтарно-жёлтые, неподвижные, очень яркие. Натуральные прожектора.

– У-у-у-у! – раздалось снизу. – Ры-ы-ы! У-у-у-у! Ры-ы-ы-ы…

Звуковая какофония, наполненная лютой ненавистью и вселенской тоской, стихла только через три-четыре минуты.

– Солидно и натурально, – одобрил Назаров. – До сих пор холодные мурашки бегают по спине. Туда-сюда, туда-сюда. А ещё и очень громко. Даже уши слегка заложило…. Может, на это и было рассчитано? Мол, мы заткнём пальцами уши и, потеряв равновесие, свалимся вниз?

– Вполне жизненная версия, – согласилась Натка. – Разумная, по крайней мере, – наморщив нос, забеспокоилась: – А это ещё что такое? Шорохи, стуки, возня какая-то. Пыль, перемешанная с непонятной трухой…. Апчхи! Апчхи! Вот же, зараза…. Что он там делает?

– Разворошил старый осиновый пень, а теперь, подражая собаке, активно работает задними лапами – чтобы всякая гадость поднималась наверх…. Апчхи! Апчхи! Блин, как бы ни упасть…. Держись, Птичка, за меня. Крепче держись…

– Держусь. Ой!

– Ну, в чём дело?

– Что-то холодное прилетело снизу и прилипло к щеке…. Ай! Оно ползёт! Апчхи! Щекотно…. Павлик, сними, пожалуйста.

– Снял и отбросил в сторону.

– Что это было?

– Ни – «что», а – «кто», – ухмыльнулся Пашка. – Короед. Жирный такой. Бело-кремовый. С чёрными мохнатыми лапками.

– Ах, ты, сволочь хренова! Да не ты, Рыжий. А этот, который алмаст…. Ну-ка, держи меня крепче. Сейчас я ему…. Вот, тебе! Получи, гадина!

Девушка размахнулась и метнула вниз какой-то предмет.

– Чем швыряемся? – поинтересовался Назаров.

– Лизкиным биноклем, – смущённо шмыгнув носом, призналась Натка. – Не выдержала и слегка вспылила. Блин горелый. Теперь придётся извиняться и оправдываться…. Кстати, всё стихло. Ни трухлявой пыли, ни жирных короедов.

– Это точно. Благодать однозначная…

– Зубы заговариваем? Ну-ка, наглец, убрал потную ладошку с моей талии!

– Убрал, пардон, с чего?

– Сейчас, хам трамвайный, засвечу в глаз. Хочешь сказать, что я настолько толстая и уродливая? Мол, даже талия отсутствует?

– Присутствует-присутствует, – поторопился заверить Пашка. – Вот же она, талия. Чётко ощущается.

– Руку убрал!

– Всё-всё. Уже и поухаживать нельзя.

– Ухажёр выискался, – возмущённо фыркнула Наталья. – Нашёл место и время…. Может, заглянешь, всё-таки, вниз? Что там произошло?

– Загляну, не вопрос…

Через полминуты Назаров, нерешительно откашлявшись, объявил: