Илья Варшавский - Электронная совесть (сборник)

– Мессия!! – Ослепленные чудесным видением, Иоанн, Иаков, Иуда и Фома стояли у входа в пещеру.

– Вознесся! – Симон поднял руки к небу. – Вознесся, но вернется! Он меня нарек Петром и оставил своим наместником!

Апостолы смиренно пали на колени.

Между тем Курочкин уже лежал в одних плавках на диване гостеприимного заведения Казановака. Его лицо и лоб были обложены тряпками, смоченными в растворителе.

– Ну, как попутешествовали? – спросила Маша, осторожно отдирая край бороды.

– Ничего.

– Может, вы у нас докладик сделаете? – поинтересовался Казановак. – Тут многие из персонала проявляют любознательность насчет той жизни.

– Не знаю… Во всяком случае не сейчас. Собранные мною факты требуют еще тщательной обработки, тем более, что, как выяснилось, евангелисты толковали их очень превратно.

– Что ж, конь о четырех ногах и тот ошибается, – философски заметил Казановак. Он вздохнул и, тщательно расправив копирку, приступил к составлению акта на недостачу реквизита.

– Что там носят? – спросила Маша. – Длинное или короткое?

– Длинное.

– Ну вот, говорила Нинке, что нужно шить подлиннее! Ой! Что это у вас?!

– Она ткнула пальцем в затянувшиеся розовой кожицей раны на запястьях. И здесь, и здесь, и бок разодран! Вас что, там били?

– Нет, вероятно, поранился в пути. – Казановак перевернул лист.

– Так как написать причину недостачи?

– Напишите, петля гистерезиса, – ответил уже поднаторевший в терминологии Курочкин.

Звездолет Первой Межгалактической Экспедиции вновь вошел в пределы Солнечной Системы.

– Не понимаю, в чем дело, – сказал Навигатор, входя в салон, – Земля не отвечает на наши позывные. Не может быть, чтобы за пять тысяч лет они разучились принимать радиосигналы.

Биолог весело рассмеялся.

– Начинаются сюрпризы. Вероятно, просто этот вид связи на Земле давно сдали в архив.

Навигатор не отвечает. Присев на корточки, он что-то ищет в буфете.

– Есть! Давайте, мальчики, выпьем за здоровье нашей старушки Земли!

Янтарная жидкость светится в хрустальных бокалах.

– Пять тысяч лет, – мечтательно повторяет Биолог. – Страшно подумать, что за это время произошло на Земле. Ведь мы, по сравнению с ними, дикари, почти первобытные люди.

Инженер берет в руки бокал.

– Ерунда! У нас с ними быстро найдется общий язык. Какое счастье, что мы возвращаемся совсем молодыми. Эти анабиозные ванны – отличная выдумка! Странно, – говорит он после небольшой паузы. – С тех пор как выяснилось, что никакой жизни в космосе больше нет, я полон гордости. Шутка ли: моя планета – исключение из правил, колыбель величайшего парадокса во вселенной, а я сам – живое существо, явление, лежащее за пределами вероятного.

Мелодично звенят поднятые бокалы.

– Что ты собираешься делать после возвращения? – спрашивает Биолог.

– Год отпуска. Горячий песок на пляжах, настоящие закаты, шум прибоя, родной воздух, и апельсины, я зверски соскучился по апельсинам.

– Девушки, – добавляет Навигатор. – Не забудьте про девушек. Трое холостяков, прорвавшихся сквозь тьму веков, – это же для них сенсация!

– Вам хорошо! – вздыхает Биолог. – Вышли из корабля и – в отпуск, а мне придется отдуваться за всех. Десятка два докладов во всяких академиях о том, что, мол, обшарив две галактики, и так далее. Бесконечные вопросы. Представляю себе какого-нибудь седовласого академика семидесятого столетия: очки на носу и гневно поднятый перст. «Отвечайте, молодой человек, как это, по вашему мнению, появилась жизнь на Земле, если ее нигде больше не существует?»

– Они, наверное, уже все сами знают, – говорит, поднимаясь, Навигатор. – Пойду попробую вызвать Землю на световых частотах.

Инженер потягивается в кресле.

– Откровенно говоря, мне наплевать на все эти галактики. Меня вполне устраивает жизнь на моей родной планете, замечательная земная жизнь!

Бил… бип… бип… интервал… бип… бип… бип…

– Ясно, почему они не отвечают, – говорит инженер, отходя от спектрографа, – у нее нет атмосферы…

…Звездолет заканчивает первый виток над поверхностью планеты.

Навигатор подходит к шкафу со скафандрами.

– Разведывательную ракету! Вы остаетесь на корабле. Проходит несколько томительных часов, прежде чем на щите уравнительной камеры вспыхивает зеленый сигнал.

Медленно передвигая ноги, Навигатор входит в кабину.

Они смотрят на его руки, рвущие застежки скафандра, и понимают, что сейчас его нельзя ни о чем спрашивать.

Он подходит к буфету, достает бутылку вина, откупоренную в честь родной планеты, вытаскивает зубами пробку и жадно пьет из горлышка.

– Столкновение с астероидом, – бросает он через плечо по пути в каюту, – там никого не осталось, никаких признаков жизни. Теперь Земля мертва, как и вся Вселенная.

Они долго молчат.

Первым решается заговорить Инженер:

– Энергетические запасы мезонного поля неисчерпаемы, круговорот биологического комплекса звездолета обеспечивает нас всем необходимым, мы можем лететь куда угодно.

– Зачем?

На этот вопрос инженер не находит ответа.

Крохотная точка кружит над мертвой планетой, совершающей свой бег вокруг Солнца.

В звездолете все по-старому.

Они точно в положенное время садятся за стол, подолгу обсуждают меню на завтрашним день, читают, играют в шахматы, занимаются повседневными делами.

Больше всех занят Навигатор. Он вычисляет новую орбиту Земли.

Только разговаривают они теперь меньше. Зачем говорить, когда заранее известно, о чем думают другие.

Молча сидят они в салоне, глядя на небольшой красный рычажок аварийного люка. Достаточно немного потянуть этот рычажок на себя, чтобы сервомоторы сдвинули овальный броневой лист вверх и в кабину ворвалась чудовищная пустота, именуемая космосом.

С взрывом разлетятся матовые плафоны, заливающие кабину светом, а живая плоть мгновенно превратится в стекловидную массу, рассыпающуюся в пыль от малейшего толчка.

Навигатор встает с кресла и делает два шага вперед. Его рука – на красной рукоятке.

Сейчас каждый из них отчетливо слышит удары своего сердца.

Навигатор отвинчивает стопор.

…Проходит год. Сегодня они – снова в отсеке управления, каждый на своем месте. Пора решать, что делать дальше.

– Человеческая мораль, – говорит Навигатор, – всегда осуждала самоубийство. Смысл этой фразы всем ясен: НЕТ.

Инженер тщательно подбирает слова:

Когда человек на Земле лишал себя жизни, то этим самым он рвал тысячи нитей, связывающих его с другими людьми. Самоубийство неизбежно превращалось в социальное явление, но ведь мы – единственные живые существа во вселенной, наши поступки нельзя оценивать с точки зрения человеческой морали. Ее больше просто не существует.