Дмитрий Байкалов - Фантастика 2002. Выпуск 1

Тем не менее отказываться от задуманного спектакля оберштурмбанфюрер уже не мог. Слишком велик был круг лиц, который знал о замысле Эйхмана, а главное — о нем знали германский Бог и его заместитель по безопасности немецкого рая.

Сто сорок четыре специально отобранных иудея сидели в концлагере Берген-Бельзен, сто сорок четыре, каждый из которых символизировал колено Израилево. И был Ицхак Назри, и был Азеф, и был фон Пиллад, которому предстояло символически умыть руки.

Собственная фантазия казалась Эйхману безумной, иногда он думал, что у играющейся пьесы уже совсем другой режиссер, и тогда закрадывалась жуткая мысль о том, что все это происходит на самом деле — пришествие во спасение.

В канун Пасхи он позвонил фон Пилладу в Берген-Бельзен.

— У нас все готово, Адольф, — доложил штурмфюрер. — Ждем только вас. Вы успеете до начала спектакля?

— «Топф и сыновья» успели? — спросил Эйхман, и его институтский товарищ поразился странной надломленности, прозвучавшей в голосе оберштурмбанфюрера.

— Монтаж закончен, — доложил штурмфюрер. — Они прислали дельного специалиста, я думаю, все пройдет великолепно. Так когда вас ждать?

— Начинайте, — устало сказал Эйхман, — возможно, меня вообще не будет. Много работы, Генрих. Очень много работы. Последний месяц я сплю по три-четыре часа.

— Жаль, — сказал фон Пиллад. — Мы хорошо подготовились, Адольф. Голгофа получилась даже лучше настоящей. А Иуда просто великолепен!

— Я понимаю, — тяжело вздохнул оберштурмбанфюрер. — Но мне, возможно, придется ехать в Румынию. Если меня не будет, Генрих, заканчивайте все, а потом приезжайте в Берлин. Предписание коменданту лагеря уже направлено. В кадрах вас будут ждать документы о новом назначении… У вас там спокойно?

— Да, — с удивленным холодком непонимания отозвался фон Пиллад. — Что-то случилось, Адольф?

— А Берлин бомбят, — снова вздохнул Эйхман. — После Сталинграда все идет наперекосяк, Генрих. Толстый Герман обещал, что ни одна бомба не упадет на территорию рейха. И где его хваленые люфтваффе? Мы живем в преддверии Апокалиписиса, дорогой мой Генрих. Я заканчиваю, мне пора идти к Мюллеру. Удачи тебе, дружище!

Он положил телефонную трубку на аппарат и вытер выступивший на висках пот.

Решение не ехать в Берген-Бельзен он принял совершенно неожиданно для себя. И снова он поймал себя на мысли, что это решение за него принял кто-то другой.

Смешно верить в Бога, если на твоей душе груз в несколько миллионов чужих душ. Что было дозволено средневековым инквизиторам, то было невозможно оберштурмбан-фюреру СС. И все-таки, положив трубку на рычаги аппарата, Эйхман поймал себя на том, что пытается вспомнить слова давно забытой молитвы.

«А я ведь и в самом деле умыл руки! — с неожиданным страхом подумал Эйхман. — Я, а не Генрих фон Пиллад! Сегодня это сделал я. Завтра это сделают они. И тогда Адольф Эйхман останется один-одинешенек со своими грехами, которых ему никто и никогда не простит. Иуда — щенок по сравнению с каждым из нас».

В камере израильской тюрьмы перед началом своего судебного процесса Адольф Эйхман вспомнит эти мысли. Но петля уже будет приготовлена, а никто не может изменить судьбы.

В те же самые дни Германия отмечала тезоименитство фюрера.

Фюрер находился в «Волчьем логове».

В офицерском клубе и даже в подсобных помещениях были накрыты праздничные столы, которые украшали белые крахмальные скатерти и вазочки с цветами. Офицерский состав потчевали отбивными, краснокочанной капустой, картошкой и различными соусами, а на десерт подавали фруктовый салат. Эскорт вдоволь угощали красным вином «Pisporter Goldtropchen», к обеду им полагалась чашка натурального кофе.

Гитлер, как вегетарианец, не прикасался ни к вину, ни к мясу.

С утра люди из его окружения встали у входа, чтобы поздравить фюрера. Чуть позже пришли дети из соседних деревень, которые с цветами смогли пройти все заслоны. В ожидании фюрера они катались на броневике, завидев вождя, де^и бросились к нему с радостными криками. Гитлер счастливо смеялся, заглядывая в детские глаза. Одного из деревенских крепышей он поднял на руки и подбросил над головой.

Поздравить фюрера прибыли Геринг, адмирал Редер, Риббентроп, Ламмерс и с ними несколько мальчиков и девочек из «Гитлерюгенда» и «Союза германских девушек».

Незадолго перед обедом приехала Марта Геббельс с двумя старшими детьми. Фюрер расцеловал ее, по очереди обнял детей. Самого Геббельса не было, фюрер не желал видеть своего министра пропаганды за неправильное поведение в семье. Слишком уж увлекался Йозеф Геббельс чешскими актрисочками, чтобы это не отражалось на семейном благополучии.

Получив от фюрера подарки, дети побежали кататься на броневике.

Гитлер долго с явным умилением смотрел им вслед, потом положил руку на плечо женщины.

— Крепись, Марта, — сказал он.

— Я надеюсь на Бога, — неосторожно сказала фрау Геббельс.

Адольф сморщился.

— Марта, о чем ты говоришь? Любой разумный человек понимает, что церковное вероучение просто чушь! Как можно насаживать человека на вертел и поджаривать в аду, если происходит естественный процесс разложения, а душа в таком случае должна быть бесплотна? Ерунда и то, что небеса — это место, куда надо стремиться попасть. Если верить церковникам, туда попадут в первую очередь те, кто себя никак не проявил в жизни, оказался умственно неполноценным. Ты только представь себе, кого можно встретить на небесах? Идиотов? Ты только вдумайся в эти слова, Марта: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное!» Как можно увлечь мужчину верой, внушая ему, что на небесах он найдет невзрачных и духовно немощных женщин?

Глаза Марты Геббельс недобро сверкнули.

— Зато здесь хватает пригожих телом и душевно раскрепощенных девиц, — едко сказала она.

Фюрер улыбнулся и развел руками.

— Это твой крест, Марта. Это твой крест.

Гиммлер приехал уже после официального обеда, когда уехали генералы и фрау Геббельс с детьми.

Адольф поцеловал Еве руку.

— Дорогая, я прошу простить нас с рейхсфюрером, но государство требует своего даже в такие торжественные минуты.

— Конечно, Ади, — сказала, улыбаясь, Ева. — Но не увлекайтесь, ко мне приехала Ольга!

Знаменитая немецкая актриса Ольга Чехова была давней подругой Евы Браун, они доверяли друг другу свои женские тайны, Ева даже прощала своему любовнику и покровителю некоторую увлеченность подругой.

Поздравив фюрера еще раз, Гиммлер коротко доложил ему о нескольких разведывательных операциях, проведенных СД. Гитлер поинтересовался работой Шелленберга, и рейхсфюрер дал своему любимцу самую высокую оценку. Поговорили о положении в Африке. Дел на Восточном фронте они, не сговариваясь, не касались. Фюрер не хотел портить себе праздничное настроение, верный Генрих это великолепно понимал.