Игорь Борисенко - Фантастика 2002. Выпуск 2

На его выход откликнулись почти все центральные печатные органы, пишущие о фантастике. Мнения были противоречивыми. Как и всегда, когда речь идет о произведении свежем и неординарном (напомним о дискуссиях вокруг романов ван Зайчика). Кто посчитал «Карла» пародией, бесчестящей великую тень прошлого. Кто, наоборот, отметил, что роман со всей точностью воспроизводит местный колорит и нравы воссоздаваемой эпохи. Многие точно охарактеризовали идейно-тематическое пространство произведения, увидев перекличку «века минувшего» с «веком нынешним».

Да, «Карл, герцог» заметно выбивается из ряда сочинений, созданных вдохновением Александра Зорича. Путь этой книги к читателю был сопряжен с преодолением многих трудностей. Написанный несколько лет назад, «Карл» был отвергнут несколькими крупными издательствами. Уж больно необычны и сюжет, и язык книги, не вписывающиеся в рамки того массолита, на который делают беспроигрышную ставку издатели. Роман почти что элитарен, рассчитан на подготовленную аудиторию. Ну, по крайней мере такую, которая хоть в общих чертах помнит учебник истории средних веков. «Центрполиграф» решился и, думается, не проиграл. Хотя и здесь не обошлось без гримас цензуры. Редакторы стыдливо убрали все нецензурные выражения, коими пестрит текст, заменив матерщину на многоточия с указанием первых букв пропущенных слов.

Здесь стоит поспорить и с авторами, и с издателями. Прочитав роман, мы не находим, что включение матерной брани в авторскую речь, а не речь персонажей, сильно украсило произведение. И без нее язык «Карла» остается сочным и живым. Но в репликах героев ругательства можно было бы и оставить. В самом деле, не может же бравый вояка или проститутка выражаться высоким стилем куртуазной или прециозной литературы.

А в целом роман написан на грани криптоистории и классического исторического романа, детища сэра Вальтера Скотта. Зоричу действительно удалось соблюсти меру и сохранить чувство вкуса в изображении нравов и быта давно ушедшей эпохи. Причем каждый кусок написан в своей манере, подчиняется своему внутреннему ритму. Необыкновенно хороши «мавританские» страницы «Карла». Каббалистика и создание големов (мотив, пронизывающий все творчество Зорича) также являются не только данью моде, охватившей нашу фантастику, но и деталью, служащей для создания местного колорита. Так и чувствуется переходный характер описываемой эпохи. Уходят Средневековье и Возрождение с его титаническими характерами, грядет эпоха барокко, где «весь мир театр, а люди в нем — актеры». Не случайно театральные действа занимают важное место в повествовании. Балаган, театральность, ненатуральность чувств, маски, полутона. И легкий налет сверхпопулярной нынче голубизны, придающей особую пикантность и остроту этому необычайному блюду под названием «Карл, герцог». Все это привлечет внимание просвещенно-утонченного читателя, эстета от фантастики.

Наконец-то вышла книга, призванная стать первой в цикле В. Свержина, посвященном приключениям сотрудников Института Экспериментальной Истории. Напомним, что ранее издавались три части сериала: «Ищущий битву», «Колесничие Фортуны», «Закон Единорога». Действие их происходило во времена Ричарда Львиное Сердце и короля Иоанна Безземельного. Теперь же автор переносит своих героев Вальдара Камдила и Сергея Лисиченко в XVIII век, «столетье безумно и мудро», как писал о нем Радищев.

Критика писала о первых романах Свержина, что это сплав «твердой» фантастики и фэнтези. «Трехглавый орел» — традиционная «альтернативка». Если раньше было непонятно, что за организация — Институт Экспериментальной Истории, каков его устав, зачем перемещаются в параллельные измерения его сотрудники и каковыми этическими принципами руководствуются, корректируя искривление реки Хронос, то теперь большинство из этих вопросов получили толковое и вразумительное объяснение. Представляется, что четвертый роман сериала написан гораздо более профессионально, чем предыдущие. Возможно, потому что автор описывает события нашей родной, российской, пусть и альтернативной истории. Право же, жутко надоели благородные рыцари, сражающиеся с драконами, злыми королями и таинственными магическими орденами. Нет на них второго Сервантеса с его «Дон Кихотом».

Если говорить точно, то магия и волшебство присутствуют и в «Трехглавом орле». Еще бы, коль за дело берутся такие мастера своего дела, как граф Калиостро, с одной стороны, а с другой — венедские волхвы, схоронившиеся в горах после начала крещения Руси, и сама Баба Яга. Один колдует, другие расколдовывают несчастных жертв, а затем перевоспитывают и самого синьора Джузеппе Бальзамо, наставляя на путь истинный, заставляя послужить верой и правдой Руси-матушке.

Читая «Трехглавого орла», ощущаешь, что и впрямь попал в Россию века Екатерины Второй. Вся книга пронизана бодростью, уверенностью в правоте русского человека, в великом будущем великой державы. «Виват, Россия, виват, драгая!» — писал когда-то Тредияковский. Так и хочется процитировать его строки, напряженно следя за разворачивающимися перед нашими глазами событиями. Емелька Пугачев одумался и покаялся, собрал свою дружинушку хоробрую, прихватив сосланных из столицы офицеров-масонов да впавших в немилость братьев Орловых, да и поплыл маршрутом Колумба освобождать Русь Заморскую, Американскую от лютых супостатов. По пути к нему присоединяются индейские племена, потому как «государь-император» Петр III обещал всем дать волю, а также восхищенные благородством русского полководца американские борцы за независимость. Заканчивается роман, как и положено, подписанием Декларации Независимости и соединением войск Пугачева и Вашингтона.

Фантастика? Конечно. Но не ура-патриотическая, как это могло бы показаться на первый взгляд. Автор хорошо изучил описываемую эпоху. Описываемые им передвижения пугачевского войска по широким прериям Америки и военные столкновения очень точно вписаны в хронологию войны за независимость. Исторические характеры вполне соответствуют тому, что о них повествуют документальные источники. Особенно хороши Пугачев, братья Орловы и государыня Екатерина. Так и веет читанными в детстве романами Пушкина и Шишкова. Старые знакомцы. На диво не обливаемые грязью и не унижаемые на каждом шагу. Люди, душой болеющие за благо государства и народа. И даже вездесущий и всезнающий Камдил не может затмить их своим остроумием и сообразительностью, выказываемыми на каждом шагу.

В «Трехглавом орле» гораздо меньше балагурства, лишней, не нужной для раскрытия характеров болтовни, чем в ранней трилогии Свержина. Хотя в этом плане как раз и хочется высказать некоторые претензии романисту. Его книга явно рассчитана на людей, которым за тридцать. Многим из читателей будут непонятными те намеки, литературные реминисценции, которыми плотно уснащена речь Вальдара Камдила и Сергея Лисиченко. Да и англичанин, читающий и цитирующий в оригинале Пушкина, выглядит несколько странновато. Куда уж приличнее было бы ему вспоминать Кольриджа и Саути, на худой конец, Байрона и Шелли.