Андреи Синицын - Фантастика 2002. Выпуск 3

Хуч… что сказать о нем? Он по-прежнему жизнерадостен и безобиден, но теперь он уже не дебил, а имбецил. Это более тяжелая стадия. По умственному развитию он соответствует четырехлетнему ребенку, поэтому мне не так уж и трудно с ним. Он слушается меня во всем. Он любит сосать леденцы «Чупа-чупс» и смотреть мультики. В компьютерные игры не играет. Не справляется — мозгов не хватает.

Я пытался наладить личную жизнь. Приводил в свою берлогу разных женщин. Умных, красивых… очень умных и очень красивых. Первое, что мне приходилось делать, — объяснять, кто такой Хуч. Треть из моих новых знакомых сразу же предлагали отдать Хуча в приют, и, соответственно, моментально вылетали из дома. Остальные терпели Хуча дольше, но потом все равно скатывались к тому же предложению и вылетали… Странно это, правда? Может быть, я еще не встретил правильную женщину?

Это не страшно. Нам с Хучем хорошо и вдвоем. Иногда я привожу его с собой в бильярдную. Он не понимает правил игры, но я вижу, как по-детски блестят его глаза. Он громко радуется, когда кто-то красиво кладет шар в лузу. Он кричит «Вау!» — единственное из трех английских слов, которое почему-то не забыл.

Самое главное — он никогда не плачет. Он искренне любит эту жизнь.

Иногда я ему завидую.

Алексей Свиридов ушел из жизни в ночь с 1-го на 2-е июня 2002 года в результате продолжительной болезни. Известный фэн, писатель и бард, автор фантастических книг «Миры, что рядом», «Крутой герой», блестящей пародии «Звирьмариллион» и эссе «Малый типовой набор для создания гениальных произведений в стиле фэнтэзи», Алексей пользовался огромным авторитетом в фэндоме, особенно среди поклонников ролевых игр. Проходящий в Казани конвент «3иландкон-2003» посвящен его памяти. Ему было всего 36 лет.

Авиазавод находился в кризисе, даже если смотреть на фоне общего состояния российской авиационной промышленности. Контракт на десять истребителей куда-то в Океанию (фирма-заказчик собиралась уже на месте то ли перепродавать их, то ли сдавать в аренду), который мог бы завод спасти, вдруг обернулся еще одним камнем, тянущим предприятие ко дну. Первая часть проплат, на которую так рассчитывало руководство, дошла до завода с усушкой и утруской, как и все, что в России не передается напрямую из рук в руки. Но в данном случае сушащие и трясущие, осознав величину суммы, потеряли всякую меру — «Лось большой, на всех хватит» — и в результате потери превысили самые пессимистические ожидания.

По такому случаю банковская группа все-таки решилась сменить коней на переправе и, быстро провернув все судебные и бюрократические дела, взяла власть на заводе в свои руки в лице «кризисной команды» и «внешнего управляющего».

Сам термин «внешний управляющий» среди рабочих и инженеров не прижился: было в этом «управляющем» что-то старорежимное, виделся этакий зажравшийся холуй в «спинжаке» и сапогах бутылками, перед приездом барина устраивающий поголовную порку «за-ради порядку и прохфилактики» — о том, что ситуация близка именно к такой, заводской народ старался не^ думать. Слово «менеджер» тоже не слишком удобно ложилось на язык, й в конце концов за глаза управляющего стали называть просто — «Внешний». В авиации «Внешний» и его команда понимали столько же, сколько в разведении крокодилов, но в технические вопросы они в общем-то и не лезли, занимаясь финансовыми делами. В результате первых трех месяцев их деятельности четверть сотрудников оказалась уволенной, но зато оставшиеся получили зарплату и обещание к концу года погасить долги.

Да и вообще — экономя буквально на мелочах, внешняя команда не стеснялась, когда дело шло о серьезных вещах. Когда в партии истребителей (той самой, контрактной) начал проявляться «плавающий дефект», то был заключен договор со столичным испытательным институтом и на завод прибыли двое летчиков — правда, ехать им пришлось поездом. На рейсе «Аэрофлота» Внешний решил сэкономить.

Сергей Васильевич, командированный летчик-испытатель первого класса, сидел в кабинете Внешнего и смотрел ему в лицо. Выражение лица было вежливым, само лицо — каменным, а глаза — стеклянными. За свою довольно долгую жизнь Сергей Васильевич приобрел немалый опыт общения с начальством разного рода и прекрасно знал, что обозначает такая картина: перед начальником сидит заслуженный человек со звездой Героя на пиджаке, которого нельзя прогнать просто так, но и дать какое-то послабление в деле, с которым он пришел, тоже невозможно. Тем не менее летчик заговорил:

— Петр Эдуардович! Возможно, я плохо объяснил и вы не поняли. Дело в том, что это не просто традиция. Это… ну как вам сказать… это дань памяти и почтения и погибшему летчику, и тем, кто остался жив, кто летал с ним рядом, с которыми завтра может случиться то же самое. Не сделать проход машины над погибшим для нас, испытателей, это словно…

«Внешний» поднял руку ладонью вперед, прерывая говорящего, и заговорил сам. Голос у него был под стать лицу — вежливый и никакой.

— Да, да, я это уже все понял, вы объяснили как раз очень хорошо. И сейчас вы повторяете ровно то же самое, только с большей долей эмоций. Придется повториться и мне, только я как раз постараюсь без эмоций обойтись.

Рука сделала плавный жест — такие жесты описываются в руководствах по менеджменту как успокаивающие и располагающие к себе и отрабатываются на разнообразных тренингах.

— Я понимаю вас и вашу приверженность к традициям, я уважаю ваши чувства. Но реализация вашей традиции, к сожалению, имеет вполне ощутимую денежную стоимость.

И немалую. Вам известно, сколько будет стоить этот вылет?

Сергей Васильевич кивнул — известно, а как же. Сам катал жаждущих экзотики иностранцев. Пускай здесь и не будет каких-то накруток, но все равно это было значительно больше, чем лежало у него на сбербанковской кредитке.

— И вы, конечно, в курсе, что завод сейчас в очень сложной ситуации. Мы стараемся ее перебороть, мы идем на непопулярные меры, мы экономим буквально каждую копейку. К сожалению, приходится так делать! Но когда произошло это несчастье, мы все-таки изыскали средства, чтобы провести похороны на должном уровне и оказать помощь семье погибшего, тем более что она живет на территории нашей области. Мы так же оплатили ваше пребывание в госпитале в хороших условиях. Но, опять же повторяю, — это максимум, что мы могли выделить. Что же касается вашей просьбы, то со всем уважением к вам я вынужден отказать.

И Внешний слегка развел руками, показывая, что разговор окончен. Жест вроде бы даже сочувственный, но в его исполнении он показался тоже начальственно-железобетонным.