Николай Петри - Колесо превращений

- Что-то тревожит тебя? - спросил кудесник.

- Я вот о чем подумал: Аваддон без труда может принять личину любого из нас.

- Может, - согласился Ярил.

- Нам нужен какой-то тайный знак, чтобы в случае... - Вышата замялся. - В случае подмены тела распознать самозванца.

Милав, насупившись, молчал. Кудесник с доводами милостника согласился:

- Дело говоришь. Нам нужно секретное слово. И оно у меня есть...

- А вдруг меня уже подменили?! - неожиданно произнес Милав, расценивший слова милостника как подозрение в отношении себя самого.

Кудесник с осуждением покачал головой, а импульсивный Вышата шагнул к кузнецу, вынимая меч:

- А мы сейчас проверим...

- Стойте, забияки, - повысил голос кудесник, - распетушились, как глупые тетерева, а того не ведаете, что все это только на руку Аваддону! Вы еще побоище тут устройте - на радость чародею поганому...

Милав опустил голову - стыд залил ему лицо; хорошо что костер почти прогорел и никто ничего не видит. "Кто меня только за язык дернул, подумал он, - может, и впрямь Аваддон манипулирует моим мозгом?" Вышата чувствовал себя не лучше. Кудесник улыбнулся краем губ, разворошил почти прогоревший костер и сказал:

- Ночи сейчас и впрямь коротки - успеть бы нам засаду организовать. А там поглядим - кто прав...

* * *

...и получил страшный удар по голове. Огонек свечи мгновенно превратился в сотни ярко горящих факелов, оранжевым светом заливающих все вокруг. А потом стало вдруг темно, и Кальконис с радостью позволил своему истерзанному ужасными испытаниями сознанию ускользнуть от него...к счастью, ненадолго.

- Дормидон, ты очумел, что ли?! - брюзжал старческий голос, показавшийся сэру Лионелю смутно знакомым. - А вдруг он помер?

- Как же, - откликнулся тот, кого назвали Дормидоном, - ты посмотри на его физиономию. Да он небось притворяется. Дай-ка я его опять палицей спробую!

Кальконис вздрогнул всем телом, ожидая нового удара по голове.

- Я же говорил, что притворяется, - удовлетворенно произнес Дормидон.

Сэр Лионель понял, что его рассекретили, и потихоньку приоткрыл один глаз.

- Ишь, зенками погаными так и зыркает! - свистящим шепотом сказало лохматое создание, именуемое Дормидоном.

- Зыркает, говоришь, - прошелестел знакомый голос, и Кальконис увидел склонившегося к нему... баенника.

"О боги! - мысленно простонал сэр Лионель. - Опять этот ужасный старик!"

- Я вижу, ты узнал меня, - с улыбкой палача, желающего своей жертве долгих лет жизни, произнес старик.

Кальконис согласно закивал головой, только сейчас почувствовав, что во рту у него кляп, и, судя по мерзкому запаху, струившемуся прямо в нос, кляп побрызгали совсем не той ароматной водой, что Аваддон хранил в своих красивых склянках.

- Ты нос от запаха не вороти, - назидательно проговорил баенник. - Это я тебе специально такое благоухание устроил, чтобы ты знал, где мы тебя утопим, коли ты... - он сделал многозначительную паузу, - не захочешь поведать нам о замысле Аваддоньки.

Кальконис торопливо закивал головой, и ужасный запах затопил его сознание. Сэр Лионель понял, что, если кляп в ближайшую минуту не вынут, он либо задохнется от удушья, либо захлебнется - позывы к рвоте были все настойчивее.

- Тогда я вытаскиваю кляп, - сказал баенник, - а ты помни: ежели пикнешь...

Увесистая палица в руках Дормидона красноречиво показала Кальконису, что его в этом случае ожидает. Сэр Лионель, соглашаясь со всем, еще интенсивнее закивал головой, чувствуя, что больше не в силах держать во рту ужасную затычку.

Баенник рванул кляп, и Кальконису показалось, что вместе со зловонной тряпкой его рот покинуло большинство зубов, весьма неплохо себя чувствовавших там в последние тридцать лет. Благодатный воздух ворвался В легкие, погасив спазмы. Баенник благородно дал Кальконису целое мгновение на то, чтобы отдышаться, а потом повторил свой вопрос:

- Что еще замыслил Аваддонька?

- Ему нужен Талисман Абсолютного Знания, без него он не может покинуть вашу страну, - торопливо говорил Кальконис свистящим шепотом.

- То нам ведомо, - сказал баенник, - ты нам про другое скажи: о чем нонче вечером вы в трапезной секретничали?

"Откуда они узнали об этом?" - подумал Кальконис.

- Этим утром я должен был встретиться с Милавом-кузнецом в оговоренном месте, но магистр Аваддон сказал, что пойдет сам.

- Почему? - насторожился баенник.

- Откуда мне знать, - всхлипнул Кальконис, - он ничего не объясняет!

- А ты что должен делать?

- Со сторожевой башни наблюдать...

- Для чего? - Баенник придвинулся к самому лицу сэра Лионеля, поигрывая кошмарным кляпом, который он не выпускал из рук в продолжение всего допроса.

- Он не сказал, - заскулил Кальконис, уворачиваясь от тряпки, которую баенник как бы невзначай подвигал все ближе и ближе к его лицу.

Баенник отошел к Дормидону, и они о чем-то оживленно зашептались. Кальконис только теперь смог осмотреться и понял, что допрос происходил в его собственной комнате; он лежал на кровати, на смятой постели, которая была вся измарана той же ужасной субстанцией, что и мерзопакостный кляп в волосатой лапе баенника. От обиды и возмущения сэр Лионель собрался исторгнуть из героической груди вопль о помощи, но.. Дормидон со своей палицей уже стоял рядом и, казалось, только и ждал подобной промашки от Калькониса.

"Ну, нет, - подумал сэр Лионель, - вот назло вам не скажу ни слова!"

- Нам пора, - сказал баенник, кидая кляп в руки Кальконису. - А ты полежи тут пока... Только не дури: мы пострашнее твоего Аваддона будем, потому как от нас ни на этом, ни на том свете не скроешься...

Кальконис несколько раз клацнул зубами, следя за тем, как две мохнатые тени растворяются в коридорном сумраке. Затем на дрожащих ногах приблизился к двери и осторожно выглянул. В конце коридора, освещенные слабым светом зарождающегося утра, стояли два обеспамятевших гридя. И все - ни следа тех, кто учинил Кальконису этот поистине дурнопахнущий допрос. Кальконис обернулся на свою развороченную постель и подумал о том, что ему понадобится целая уйма времени, чтобы все убрать. А поспать так хочется! Сэр Лионель сладко зевнул и...

- Эй, Кальсонкин, - донеслось из-за закрытой кем-то из ночных визитеров двери в опочивальню чародея, - готовь мое платье!

Глава 7

БЕЛЕНЬКАЯ КОЗОЧКА

- Голову даю на отсечение, что никто не придет, - раздраженно сказал Милав, прогуливаясь по неширокой тропинке возле зарослей бузины, за которой схоронились кудесник с милостником и еще половина взятых в засаду воинов, вторая половина расположилась на другой стороне тропы, поближе к воде.

- Отойди от нас подальше, - строго сказал кудесник, - не ровен час, услышит кто.

- Да нет же здесь никого! - в сердцах воскликнул Милав.