Николай Петри - Колесо превращений

Вышата вдруг резко повернулся к сэру Лионелю и спросил его, что-то припоминая:

- Так это вы разожгли костер?!

Кальконис только плечами пожал - дескать, чего тут такого?

В глазах Вышаты вспыхнуло восхищение.

- Да-а, сэр Лионель, вы нас всех просто наповал сразили! Выходит, если бы не вы, мы бы до зари, считай, сами с собой сражались! Ну, голова!...

Кальконис скромно молчал.

Ухоня, видя, что все лавры уплывают какому-то "Кальсоньке", внес в разговор свою лепту:

- Между прочим, я тоже догадался!

- Значит, ты тоже молодец! - улыбнулся Вышата и, взглянув на небо, закончил: - А рассвет-то уже наступил!

И при свете нарождающегося утра гриди ничего в лесу не нашли: только измятая трава, порубленные в запале боя молодые деревья и множество слизи, которой была изобильно забрызгана едва ли не вся трава округи. Ухоня рискнул попробовать слизь и авторитетно заявил, что по вкусу напоминает скверный кисель, но пить можно! Вышата сплюнул в сердцах, глядя на то, как ухоноид пробует эту мерзость. Ухоня ничуть не обиделся, напомнив, что о вкусах не спорят, и куда-то надолго исчез.

Тысяцкий приказал лагерь сворачивать - никому не хотелось оставаться в этих жутких местах лишнюю минуту.

Собрались быстро, хотя пришлось поломать голову над тем, как распределить раненых: некоторые не могли сидеть на лошадях, а телег было мало. Да и лошадиное поголовье за одну ночь уменьшилось сразу на девять добрых скакунов. А уж о погибших товарищах и говорить нечего! Решено было их здесь не оставлять, а похоронить в ближайшем поселении полионов - все же последние одной с росомонами веры; там же по возможности разжиться новыми лошадьми.

Вышата уже садился на коня, когда к нему торопливо подскакал сотник Корзун.

- Полионы, - доложил он, - около сотни воинов в получасе конного шага отсюда.

Вышата вскочил в седло и переспросил:

- Точно полионы?

- Сам видел!

- А куда едут?

- Я думаю - по наши души.

- С чего взял?

- Останавливаются часто и по лесу рыскают, словно ищут кого...

- Ладно, мы не тати какие-нибудь, - сказал тысяцкий, - нам прятаться не от кого. По коням!

Пока выбрались большим обозом на широкую лесную дорогу, пока приняли походный порядок - показались чужие всадники. Было их действительно не менее сотни, и выглядели они, как орчи-наймиты, которых полионы часто принимали на службу. Вышата остался на месте - негоже воину его ранга первым представляться.

В отряде чужаков росомонов тоже заметили, но сближаться не спешили.

- Недостойно воина в прятки с незнакомцами играть! - сказал Вышата гордо и приказал Корзуну скакать к чужакам да узнать, кто такие. Милав удержал его.

- Погоди, Вышата, - сказал он, - пусть Ухоня на разведку слетает, а мы подождем пока.

- Дело! - согласился тысяцкий и остановил Корзуна.

Ухоня в предвкушении приключения задрожал огромным тигриным телом, затем трансформировался в переливающуюся голубизной каплю и скользнул в сторону чужаков.

- Ничего, - буркнул Вышата, - мы еще поглядим, чья "ждалка" крепче окажется!

Росомоны молча стояли на дороге, как бы невзначай пробуя оружие и разминая тела, - в этих краях любая встреча могла сечей жестокой обернуться. Наконец Ухоня взгромоздился на свою лошадь и быстро заговорил:

- Не похожи они ни на орчей-наймитов, ни на воинов-полионов. За все время, что я кружил над ними, не услышал ни одного слова! Сидят на лошадях, как истуканы, и словно чего-то ждут. И лошади у них странные - ушами не прядут, хвостами не обмахиваются, стоят, опустив морды, и тоже как будто чего-то ожидают. В общем, странное зрелище... жуткое...

Вышата посмотрел на Милава.

- Что думаешь?

- Ночью у них ничего не получилось - решили за нас днем взяться.

- Едут! - негромко сказал Корзун, не спускавший с чужаков глаз.

Вышата тронул поводья и поехал навстречу. Милав, Кальконис и Корзун, отстав на полкорпуса, последовали за ним. Ухоня предусмотрительно остался на месте, впрочем, готовый в любую минуту поспешить на выручку.

Съехались на полдороге между двумя отрядами. Милав сразу отметил странную неподвижность чужаков. Но пытливый взгляд его больше ничего не обнаружил, а всезнание молчало, не в силах пробиться за металлические забрала шлемов.

- Кто такие? - Голос принадлежал среднему всаднику и тоже мало походил на голос живого человека, хотя его могла искажать металлическая пластина, закрывавшая рот.

- Гриди Годомысла Удалого, - надменно ответил Вышата.

- С какой целью находитесь здесь?

- Я не услышал имени того, кто позволяет себе задавать вопросы в таком тоне! - Голос Вышаты зазвенел. Среди чужаков произошло замешательство.

- Я Альбуин, одиннадцатый сотник короля Сигиза Мунда, - произнес средний воин.

- А я Вышата - первый тысяцкий Годомысла Удалого! - Ответ Вышаты больше походил на пощечину, и чужаки поняли это.

- Мы бы хотели узнать цель вашего пребывания в стране Полион.

Вышата сделал знак Корзуну, и сотник помчался обратно, быстро вернувшись с массивным ларцом. Тысяцкий не торопясь достал грамоту и подал ее среднему воину.

Среди чужаков вновь произошло замешательство - либо никто из них не знал грамоты, что было вполне обычным делом среди полионской знати, либо причина была в чем-то другом (в конце концов, среди сотни чужаков должен же быть хоть один писарь!).

- Нам достаточно того, что вы росомоны - наши соседи и товарищи по оружию! - высокопарно ответил средний воин, вернув Вышате грамоту, даже не разворачивая ее; росомонам показалось, что сейчас прозвучал совсем другой голос, нежели минуту назад!

- Мы можем следовать дальше? - спросил Вышата, убирая грамоту в ларец и передавая его Корзуну.

- Конечно! Желаем вам доброго пути!

Милаву почудилось, что под забралом он разглядел знакомые глаза. Но всезнание почему-то молчало, не оформившись в конкретную мысль. А жаль...

Чужаки вернулись к своему отряду и потеснились, давая дорогу росомонам.

... Они отъехали уже достаточно далеко, а Милава все преследовал взгляд чужака. "Определенно, я видел эти глаза, - думал он. - И голос! Я слышал его совсем недавно! Но где?" Мысль билась, словно синица, невзначай угодившая в силки хитрого охотника, и никак не могла вырваться из порочного круга: "помню - но кто?"

Кальконис ехал рядом и тоже о чем-то размышлял. Милаву почудилось, он порывается что-то сказать, но сдерживает себя.

- Вижу, вы размышляете над тем же, что и я, - сказал он Кальконису.

- А вас не затруднит открыть, о чем вы думаете? - улыбнулся сэр Лионель загадочно.

- Мне кажется, что хитрую физиономию чужака под забралом я уже где-то видел.

- Несомненно, уважаемый Милав, - откликнулся Кальконис. - Вы не просто с ним виделись - я бы сказал, что вас связывает много общего. Очень много общего!