Владимир Петров-Одинец - Нечаянный колдун

— Э, нет, так не пойдет! Простынешь, земля — штука коварная, — подставила стул Елена.

— Нет, что ты, не надо, — начал было отказываться он, как вдруг заметил, что позади компании стоит еще один свободный, кроме тех, на котором сидела она и который предлагала ему.

«Господи, когда она все успевает?» — подивился он про себя, усаживаясь поудобнее. Дик почти не обращал внимания на самую незаметную участницу экспедиции. Она всегда наособицу, хотя Арнольд заметно выделял ее и постоянно старался расположиться рядом. Елена передвигалась быстро и тихо, на совещаниях выбирала отдаленные уголки, мало говорила, в отличие от громкоголосых американок. Вот и сейчас, подружки шумно заявили о себе, задавая вопросы о содержании исполняемой песни.

Переводчиком вызвался Егор. Валентин стал петь выспренно, будто плохой шансонье. Усмехнувшись, («безнадежно, парень, я же говорил!») Дик обратил внимание на Елену. Короткая русая коса перехвачена декоративной резинкой. Правильное лицо временами озарялось улыбкой, обнажавшей ровные зубы. Ровные полукружия бровей подчеркивали синеву больших глаз, особенно заметную днем. Девушка была хороша. Даже без косметики.

Елена перехватила взгляд, улыбнулась. Дальше поглядывать в ее сторону показалось неудобно. Дик перевел глаза на скалу над скитом, заслонив свет ладонью. Темная масса горы выделялась на фоне неба. По мере привыкания глаз к мраку, очертания сруба проступали над подлеском. Вдруг на том уровне появились две светлых точки. Красных. Пропали, вспыхнули снова, рядом зажглись две зеленых.

— Что это? — стул Дика отлетел в сторону.

Вся компания уставилась по направлению руки. Опытные — Егор и Арнольд, отскочили в сторону, заслонились от костра, всматривались. Сэнди последовала их примеру. Остальные бессмысленно пялились засвеченными глазами. Точки погасли, снова вспыхнули, переместились в сторону. Исчезли совсем.

— Волки? — Предположил Егор.

— Лиса, скорее, — возразил Арнольд, — но не рысь, и не медведь.

— Завтра пойдешь с Леной, возьмешь карабин. Проверь пещеры.

Арнольд возликовал, Лена обиженно фыркнула:

— Егор Васильевич, я ведь просила с ним в пару не ставить!

— Без капризов, — оборвал начальник.

Лена демонстративно повернулась, и ушла, пожелав всем спокойной ночи. Следом ушел Арнольд. На этом вечер и закончился. Затоптав огонь, разбрелись и быстро заснули, без снов.

Гонец Тегенюра ровным шагом подходил к последнему распадку. Еще полдня пути до маральего загона. Там он отыщет бригадира, попросит передать сообщение в правление колхоза. Пусть сегодня это называется по другому — ЗАО. Акционерное общество. Власть и отношения остались прежними: номинальный глава — директор, но решает старший кам, как председатель профсоюза. Род ойротов избран, отмечен богами. Поэтому камы ойротов никогда не опускались вровень с шаманами других племен. Им не приходилось работать, чтобы прокормить семьи, нет. Род содержал камов, а те охраняли старую богиню.

Один из тех, кто помогал макам в охране, и нес тревожное известие старшему из них. Имя охранника не имело никакого значения. Ойрот, избранный охранником, получал имя духа Нижнего Мира, с которым был связан теперь до самой смерти. Называть имя духа нельзя, накличешь на свою голову! Посвящение давало силу и упрочняло душу. Эрлик мог бы совратить обычного ойрота на кражу, на измену, но душа, переданная в руки самого божества, позволяла противостоять его же искусу. А искус для непосвященных был велик, не зря родовая традиция велела убивать любого, видевшего реликвию, воплощение богини! Или не убивать, но провести через посвящение.

Если Орлик не заполз в глаза — можно спасти человека, посвятив его Ульгену, богу Верхнего мира. Или человек сдастся Эрлику, станет маком. Но такого пока не случалось ни разу. Слишком силен искус. Вот и мчался посланец, спешил сообщить старшему маку рода, что приблизились к реликвии чужаки, пора принимать решение. Решение подскажут боги, когда старший кам обратится к ним. А для этого следует немедленно идти на священную сопку Кызыл-таг. Или в пещеру, к родовой богине. Очень тревожное и очень срочное известие нес посланец, пока младший кам с двумя оставшимися охранниками наблюдал за обустройством чужаков. Те разбили стан в опасной близости от алтаря и капища. Пока все интересы касались скита, но если они полезут в заповедную пещеру?

Старший кам не появлялся и не присылал указаний. Время уходило. Богиню можно было сто раз перенести в другое место. Или пришлых истребить. Третий кам перестал воспринимать столь чуждых тайге существ, как разумных людей. Перебить их, словно комаров, несколькими точными шлепками. Эх, сколько удобных моментов подворачивалось! Но Тегенюр ждал. Он не имел права принимать решение.

Три слоя брезента — плохая замена пуховому спальнику и пенопластовому коврику. Сумка с ботинками, подложенные вниз, защитили тело от переохлаждения, но выспаться не удалось. Чуть Матвеич забывался, как сползал на камни, которые прожигали мерзким холодом. Выпутавшись из брезента, и немедленно задрожав, врач прикинул маршрут, пошагал дальше. Низкое солнце не грело, зато жестоко слепило. Эх, тёмные очки бы! Щурясь и натягивая козырек кепки почти на нос, он промокал платком набегающие слезы.

Следовало еще денек пройти по гребню, пока тот не понизится до границы растительности. Даже с учетом осторожного передвижения (не приведи господи, сломаешь ногу!) по камням двигаться легче, чем по тайге.

Продвигаясь по краю почти километрового цирка, врач мимолетно подумал, что смерть пилотов развязала ему руки. Ребятам не повезло. Приземлились, точнее, упали на кур умник с небольшой высоты. Всё решило пресловутое «чуть-чуть»! Не ударься самолет о глубины, и хоть один пилот остался бы живым. А если — раненым? Тогда предстояло спускать его вниз, разбивать лагерь, добывать еду… С перспективой потерять раненого от любой из множества причин. Понятно, что выхаживал бы безропотно. Но собственные шансы на выживание в таком случае те еще… Хотя, кто знает, ведь и вертушка вовремя прилетает порой.

От таких мыслей в голове начинался жар, желудок подступал к горлу. Подташнивает усиливалось при повороте лицом на запад, по ходу гребня. Похоже, травма сильнее, чем ожидал. Подозрения ничего не меняли в планах — двигаться надо. Не подыхать же здесь?

Обедать не стал, проглотил пригоршню сахара, запил противной водой из бачка. Полежал на брезенте, разувшись и задрав ноги. Ботинки были впору, однако хранили форму чужих ног, а потому в некоторых местах уже намяли припухлости и красноту. Не спасли и двойные носки. Но мозолей пока не было. Лохмы облачности неслись почти сплошняком, встрепываясь по ветру и закручиваясь снова. Ветерок плотный, пронизывающий. Тучи шли рядом, не доставая до места его отдыха десятка два метров. Впадинку впереди, километрах в трёх, туман заливал целиком. Придется обходить снизу, терять время. Жаль! Обулся, двинул вперед в привычном темпе. Некстати вспомнилась роженица, к которой и летели. Как там она с температурой, что за воспаление? Додумаются давать антибиотики, нет? Вот ведь нерпуха бабе…