Роберт Хайнлайн - Не убоюсь я зла

— Юнис, — сказал Саломон, — как только вам вконец осточертеет эта старая развалина, вы сможете начать работать у меня за то же жалованье… или даже за большее.

— Юнис, увеличиваю ваше жалованье вдвое!

— Спасибо, босс, — быстро ответила она. — Я это записала и зафиксировала время. Я сообщу о вашем решении в бухгалтерию.

Смит довольно улыбнулся.

— Теперь понимаете, почему я ее держу? И не пытайтесь сманить ее. У вас, старого козла, не хватит бабок.

— Сумасшедший старик, — простонал Саломон, — кстати, о деньгах: кого вы собираетесь поставить на место Паркинсона?

— Не стоит спешить. У вас есть кандидат на эту вакансию, Джейк?

— Нет. Хотя сейчас мне кажется, что могла бы подойти Юнис.

Юнис удивленно взглянула на них, затем ее лицо приняло обычное выражение. Смит задумался.

— Мне это не приходило в голову. Но это могло бы быть наилучшим решением. Юнис, хотите стать директором основной корпорации?

Юнис перекинула переключатель стенодеска в положение «нет записи».

— Вы оба смеетесь надо мной. Прекратите.

— Моя дорогая, — мягко произнес Смит, — вы знаете, что я никогда не шучу, когда речь идет о деньгах. А что касается Джейка, то деньги — единственное, что для него свято: он продал свою дочь и бабушку в Рио.

— Ну, дочь я, положим, не продавал, — возразил Саломон. — Только бабушку, да и выручил-то за нее не так уж много. Но зато у нас освободилась еще одна спальня.

— Но послушайте, босс… Я же совсем не смыслю в управлении делами!

— А вам этого и не придется делать. Директора не управляют, они диктуют политику. А вы знаете об управлении больше, чем большинство наших директоров: вы уже несколько лет видите все изнутри. Прибавьте к этому вашу работу секретарем моего секретаря до того, как миссис Биерман ушла на пенсию. Шутил Джейк или нет, но я вижу определенные преимущества. Вы уже являетесь служащим корпорации в должности специального ассистента-секретаря, и вам вменяется в обязанность вести запись заседаний комиссии. Помните, Паркинсон возмущался, что вам позволено присутствовать на чрезвычайных заседаниях? Но я заткнул этого Паркинсона, и все осталось по-прежнему. Вы и впредь будете присутствовать на сессиях и по-прежнему останетесь моим личным секретарем — не могу пожертвовать таким секретарем,

— но вы будете и директором. Здесь нет никакого противоречия, вы просто будете не только записывать, но и голосовать. А теперь мы подходим к ключевому вопросу: вы согласны голосовать так же, как и Джейк?

Юнис приняла серьезный вид.

— Вы хотите этого, сэр?

— Или так, как я, если я присутствую, что, в общем-то, одно и то же. Вспомните, мы с Джейком всегда голосовали одинаково по главным вопросам — заранее обговаривали это с ним — и в то же время спорили и голосовали по-разному по незначительным вопросам. Прочтите старые протоколы — и вы сами это увидите.

— Я давно уже это заметила, — сказала она, — но считала, что мне не подобает делать какие-либо выводы.

— Джейк, она — наш новый директор. Да, еще вот что, моя дорогая… Если нам вдруг понадобится ваше место, вы согласитесь уйти в отставку? Вы ничего от этого не потеряете.

— Конечно, сэр. И не надо мне платить, чтобы я согласилась.

— И все-таки вам кое-что понадобится. Я чувствую себя лучше, Юнис, мне надо передать управление Тилу; политику я предоставлю Джейку… сами знаете, в каком я состоянии. Я хочу, чтобы у Джейка было как можно больше голосов, на которые он смог бы твердо рассчитывать. В конце концов, мы всегда можем уволить директоров… но лучше все же этого не делать — фон Ритер уже раз утер мне нос. О'кей, вы директор. Мы уладим формальности на собрании акционеров. Добро пожаловать в ряды истэблишмента. Теперь вы не рабыня на жалованье. Вас подкупили, и теперь вы контрреволюционер, фашистский пес. Как вам это нравится?

— Не «пес», — возразила Юнис. — Все остальное ничего, но вот пес… это слишком по-мужски. Я самка. Сучка.

— Юнис, я не только не употребляю таких слов при дамах, но и не желаю их слышать от дам.

— Разве может «фашистский пес» быть дамой? Босс, я узнала это слово еще в яслях. Сейчас его все употребляют.

— А я впервые прочитал его на заборе, и пусть оно там и остается.

— У меня нет времени выслушивать лексикологов-любителей! — прорычал Саломон. — Совещание окончено?

— Что? Вовсе нет! Сейчас будет его совершенно секретная часть, ради чего я и отослал медсестру. Подойдите поближе.

— Иоганн, прежде чем вы начнете раскрывать свои тайны, разрешите мне задать один вопрос. На этой кровати есть микрофон? В кресле тоже может быть подслушивающее устройство.

— Да? — Смит задумался. — Я пользовался кнопкой для вызова… до того как они установили постоянное наблюдение.

— Семь к двум за то, что вас прослушивают. Юнис, моя дорогая, не могли бы вы на всякий случай посмотреть, где там проводок?

— Сомневаюсь, что найду его. Это ведь не стенодеск. Но я посмотрю. — Юнис встала из-за пульта и осмотрела заднюю часть кресла. — Эти два диска наверняка соединены с микрофоном; они показывают частоту дыхания и сердцебиения. Но на мой голос игла не реагирует. Наверное, здесь фильтр. Но… — она задумалась, — голос можно снять с любого проводка в целом. Я сама пользуюсь этим методом, когда необходимо записать что-нибудь при сильном шуме. Для чего другие диски, я не понимаю. Черт возьми, я могла бы найти подслушивающую схему, но откуда я могу знать, что их не две и не три? Извините.

— Не стоит извиняться, дорогая, — успокаивающе произнес юрист. — В этой стране никто не мог по-настоящему уединиться с середины двадцатого века. Да что там говорить! Я могу позвонить одному своему знакомому, и он сфотографирует вас в вашей ванне, а вы ничего об этом и не узнаете.

— Правда? Ужасная идея. Сколько он берет за такую работу?

— Много. Его гонорар зависит от трудности и риска попасть под суд, но не меньше двух тысяч наличными. Но он хорошо знает свое дело.

— Подумать только… — Юнис задумалась, а затем улыбнулась, — мистер Саломон, если вы когда-нибудь решите получить такое фото, то позвоните лучше мне. У моего мужа есть отличная китайская камера, и я бы предпочла, чтобы меня фотографировал он, а не какой-то незнакомец.

— Призываю вас к порядку, — мягко сказал Смит, — Юнис, если вы хотите продавать похабные фотографии этому старому развратнику, делайте это в свободное от работы время. Я ничего не знаю об этих приспособлениях, но знаю, как разрешить эту проблему. Юнис, идите туда, откуда они меня телеметрируют — я думаю, где-то рядом с верхним залом. Там вы найдете мисс Макинтош. Побудьте там около трех минут. Я две минуты подожду, а затем крикну. «Мисс Макинтош! Миссис Бранка у вас?» Если вы меня услышите, мы будем знать, что нас подслушивают. Если нет, то приходите назад через три минуты.