Роберт Хайнлайн - Двойная звезда [Двойник; Дублер; Звездный двойник; Мастер перевоплощений]

В конце концов я немного успокоился и на некоторое время перестал думать обо всем этом. В небе все также висела огромная и прекрасная Мать-Земля, как всегда неизменная и величественная. Интересно, какими же должны быть торжества по поводу выборов там? Нашел я в небе и Марс, и Юпитер, и Венеру. Ганимеда, конечно, видно не было, равно как и одинокой земной колонии на далеком Плутоне.

Бонфорт называл их «мирами надежды».

Но он был мертв. Они лишили его священного права на жизнь. Его не стало.

И на меня собирались возложить тяжелое бремя его возрождения, хотели с моей помощью вновь заставить его жить.

Способен ли я на такое? Смогу ли я стать таким же как он? Чего бы хотел от меня он сам? Что бы делал он сам, окажись на моем месте? Не раз во время кампании я задавал себе этот вопрос: а что бы сделал на моем месте Бонфорт?

Почувствовав движение позади меня, я обернулся и увидел Пенни. Я посмотрел на нее и сказал:

— Это они послали вас ко мне? Наверное, они решили, что вы сможете уговорить меня?

— Нет.

Больше она ничего не сказала, да кажется и не ждала ответа от меня.

Друг на друга мы не смотрели. Молчание затянулось. Наконец я произнес:

— Пенни, а если я попробую, вы поможете мне?

Она порывисто обернулась ко мне.

— Да, конечно же, да, шеф! Я с радостью буду помогать вам!

— Ну что ж, тогда я попытаюсь, — неуклюже сказал я.

Все это я написал двадцать пять лет тому назад, чтобы немного привести в порядок свои расстроенные чувства. Я честно пытался писать правду и ни в коем случае не преувеличивать своей роли в описанных событиях, так как эти записи предназначались только для меня самого, да еще моего врача, доктора Кэпека. Конечно, странно сейчас, через четверть века, перечитывать эти глуповатые и немного напыщенные строки того молодого человека. Теперь я уже с трудом осознаю, что когда-то я в самом деле был им. Моя жена, Пенелопа, утверждает, что помнит его даже лучше, чем я, и что никого, кроме него, она никогда не любили. Так что время меняет нас.

Я обнаружил, что «помню» ранний период жизни Бонфорта лучше, чем свою подлинную жизнь в качестве этой более чем патетичной персоны, Лоуренса Смайта, или как он любил величать себя — Великого Лоренцо. Не сводит ли это меня с ума? Даже если это так, то это просто необходимая для меня толика безумия, потому что для того, чтобы дать возможность жить Бонфорту, нужно полностью подавить актера.

Безумен я или нет, но я точно знаю, что когда-то он существовал и что я был им. Как актер он так и не добился успеха. Мне даже кажется, что иногда его охватывало самое настоящее безумие. И последний выход вполне отвечал его характеру: у меня до сих пор хранится пожелтевшая вырезка из газеты, в которой говорится, что его нашли «мертвым» в комнате одного из отелей в Джерси. Причина смерти — чересчур большая доза снотворного, возможно, принятая им в результате утраты последних надежд. Его агент заявил, что несчастный не имел никаких предложений вот уже на протяжении нескольких месяцев. Лично я считаю, что им не следовало писать о том, что он остался без работы, не говоря уже о том, что это было еще и недобро как-то, что ли… По чистой случайности дата заметки доказывает, что ни в Новой Батавии, ни где-либо еще во время избирательной кампании …15 года он быть не мог. Наверное, мне лучше сжечь ее.

Хотя сейчас в живых уже не осталось почти никого из тех, кто знал правду, только Дэк и Пенелопа, да еще люди, которые убили плоть Бонфорта.

С тех пор я три раза становился Верховным Министром, и нынешний срок скорее всего последний для меня. Первый раз меня свалили после того, как мы все-таки протащили внеземлян — венерианцев, марсиан и обитателей Внешнего Юпитера в Великую Ассамблею. Но внеземляне входят в нее и до сих пор, а я вновь был избран. Люди не могут переварить сразу много реформ, время от времени им нужен отдых. На самом деле люди не любят реформ, не любят никаких изменений, да и ксенофобия имеет очень глубокие корни. Но мы усовершенствуемся, иначе и быть не может, если мы хотим выйти к звездам.

Снова и снова я спрашивал себя: «Как бы поступил Бонфорт?». Я не уверен, что мои ответы всегда были правильными (хотя я уверен, что я самый крупный специалист в Системе по Бонфорту), но исполняя его роль, я всегда старался ей соответствовать. Давным-давно кто-то — Вольтер? — в общем кто-то сказал: «Если бы Сатана когда-нибудь занял бы место Бога, он наверняка счел бы необходимыми и атрибуты божественности».

Я никогда не испытывал сожалений по поводу утраченной профессии. В определенном смысле я не оставлял ее. Виллем был прав. Аплодисменты могут быть и не хлопаньем в ладоши, а хорошее представление всегда и так заметно. Я постарался, как мне кажется, создать идеальное произведение искусства. Может быть это мне и не совсем удалось, но мой отец, я уверен, оценил бы это как «хорошее представление».

Нет, я ни о чем не жалею, даже о том, что прежде я был счастливее, по крайней мере спал я крепче. Но есть какое-то огромное удовлетворение в том, чтобы посвятить свою жизнь на благо восьми миллиардов людей.

Может быть, конечно, их жизни и не имеют космического значения, но у них есть чувства. Они могут страдать.