Дэниел Галуи - Слепой мир. Сборник

— Сейчас мы все исправим, — сказала она с лукавой улыбкой, которая напомнила ее в пятнадцать лет.

Машина плавно тронулась, и огни города засветились внизу.

— Я подумала, что, может быть, мы зайдем в тот ресторанчик, — сказала она, — но теперь мне кажется, что лучше будет провести вечер дома: вам прежде всего нужен покой.

Как мне посоветовал Коллинзворт, я должен вести себя как обычно. Если они следят за мной, мне необходимо убедить их, что у меня нет никаких сомнений в реальности этого мира. В этот самый момент Манипулятор мог следить за мной глазами Джинкс и слушать мои слова ее ушами.

— Прекрасная мысль! — воскликнул я с наигранным подъемом в голосе. — Возможно, этот вечер в домашней обстановке предвосхитит наше будущее.

— Мистер Хол, — робко произнесла она. — Можно подумать, что это предложение.

Я ласково погладил ее руку. Если Манипулятор следил за мной в этот момент, то я не мог возбудить никаких подозрений.

Она наскоро приготовила легкий ужин, который мы съели прямо на кухне. Лишь один-единственный раз за это время я вернулся к своим мыслям, чтобы снова проанализировать еще неясный мне пункт: почему они не переориентировали меня, как только я узнал о «фундаментальном открытии» Фуллера? Они тщательно перепрограммировали Джинкс, но, с другой стороны, ничего не сделали, чтобы помешать ей установить контакт с единственной единицей реакции, способной пробудить ее воспоминания: со мной!

— Вы правда очень устали, Дуг?

Я вздрогнул:

— Да, конечно!

Она взяла меня за руку и отвела в кабинет. Там она заставила меня лечь на удобную кожаную софу, положила мою голову себе на колени и стала тихонько гладить висок.

— Я могу спеть вам колыбельную, — сказала она с милой насмешкой.

— Вы все время поете мне нежные песенки, — сказал я в расчете на того, кто, возможно, за нами наблюдал, — каждый раз, когда вы со мной говорите.

Потом, сам того не желая, я забыл о роли, которую должен был играть, и встретился с ее выразительными глазами. Я притянул ее к себе и поцеловал. На время я забыл о симулэлектронных иллюзиях, о Высшей Действительности и ее всемогущем Программисте, а заодно и о пустоте этого мира. Я нашел надежную гавань в бушующем море.

В конце концов я заснул, все еще боясь, что Манипулятор воспользуется этим обстоятельством, чтобы проверить мои убеждения, прежде чем я смогу уничтожить его единицу контакта.

На следующее утро, на полдороге к «Реако», я решил изменить свой маршрут. Аэрокар резко повернул и направился к невообразимой громаде центральной башни, мощно выступающей из утреннего тумана.

Я почувствовал гордость при мысли, что не сошел с ума, как Зай Нон. Проснувшись сегодня утром в доме Джинкс, я сразу подумал, могу ли я загнать в подсознание то, что знаю, настолько глубоко, чтобы никакое эмпатическое подсоединение не смогло ничего обнаружить?

Но, обладая этой тайной, смогу ли я жить нормально? Или я спрячу голову в песок, слепо принимая судьбу, которую Высшие Силы мне запрограммировали? Конечно, нет. Если существует единица контакта этого мира, то я должен найти ее. И Сичкин — такая же отправная точка для поисков, как и другие.

Аэрокар завис в ожидании, пока две машины взлетят с крыши центральной башни.

Я взглянул на восток, где пейзаж подергивала легкая дымка, и вспомнил ночь, когда я очутился на краю бесконечной и ужасной пустоты — пока половина вселенной не появилась вновь. А Джинкс в это время дремала рядом. Да, это еще одна нерешенная загадка… если только…

Конечно! Правдоподобие симулэлектронного мира зависит от принципа Джестальта. Достаточное количество элементов предполагает более обширный комплекс. Воспринимаемый ансамбль всегда больше суммы его частей. Отсутствующий пейзаж безусловно был «брешью» в действительности, пустотой, которую в нормальных условиях единицы не должны встречать.

Даже в симуляторе Фуллера существовала возможность, что сознательная единица оказывалась в «незаконченном» окружении. Такое событие немедленно влекло за собой автоматическое перепрограммирование, создающее недостающий предмет, с одной стороны, а с другой — убирало всякое воспоминание об этом случае из сознания единицы.

В моем случае дорога и окружающий пейзаж были созданы для меня немедленно; но почему же меня тогда не переориентировали?

Я приземлился и пошел по мощеной дорожке, ведущей прямо в кабинет Сичкина. Секретарша встретила меня с видом превосходства, которое персонал внутренней крепости испытывал к посетителям. Тем не менее она сообщила Сичкину о моем визите.

Сичкин пребывал в крайнем волнении. Он сидел на краю своего суперстола, болтая короткими ножками.

— Я как раз собирался вам звонить, — сказал он. — Вам не придется слишком уж приукрашивать мою персону, программируя свою машину. Меня только что избрали в центральный комитет партии! — Моя невозмутимость не обескуражила его. — Обо мне уже говорят как о кандидате на пост губернатора! — И добавил задумчиво: — Конечно, я не могу этим удовлетвориться. Вы знаете, что мне шестьдесят четыре года. Жизнь коротка. Нужно поторапливаться.

Поддавшись импульсивному решению, я встал прямо перед ним.

— Ладно, Сичкин. Вы можете сбросить маску. Я знаю.

Он отшатнулся, натолкнувшись на мой жесткий взгляд.

— Вы знаете? — голос его дрожал.

— Вы не думали, что мне это удастся, не правда ли?

— Кто вам сказал? Хэт? Дороти?

— Они тоже знают?

— Это было неизбежно.

Мои пальцы нервно сжимались и разжимались.

— Вы хотите сказать, что существуют три единицы контакта?

Он задрал брови.

— О чем это вы?

Уверенность быстро покидала меня.

— А почему бы вам самому не объяснить мне все? — предложил я ему.

— Дуг, я был вынужден так поступить — из самозащиты. Вы должны меня понять. Когда Дороти проинформировала меня, что вы собираетесь нас предать, меня и партию, я должен был принять меры предосторожности.

Я постепенно расслабился. Мы явно говорили о совершенно различных предметах.

— Что касается Хэта, — продолжал он, — необходим был человек, которым вас можно было заменить, если с вами будет невозможно договориться. Вы не можете упрекнуть меня в том, что я заботился только о своих интересах.

— Не могу, — с трудом выдавил я.

— Вы мне очень симпатичны, Дуг. Но жаль, что вы не разделяете моих убеждений. Еще не поздно. У меня есть козырь, который я придерживаю до поры до времени. И я вовсе не стремлюсь воспользоваться им.

Раздосадованный, я медленно направился к двери.

— Куда вы, мой мальчик? — спросил он, идя за мной следом. — Не делайте глупостей. У меня ведь не единственный козырь в рукаве. Но мне не хотелось бы использовать их против вас.