Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

— Слушаюсь, сэр, — выдыхает мулат.

— Трое слева, — командует хозяин. — Пошёл!

Он на правом краю, ему ждать своей очереди. И он смотрит. Спокойно. Деловито. Мулат силён и увёртлив. И опытен. С ним и таким нелегко справиться…

…Чак осторожно пошевелил пальцами. Вроде ничего пока. Пока он устраивался. Временами руки немели, их начинало ломить. Он задирал кого-нибудь, лез в драку. И отпускало. А потом, когда появились эти… Слайдеры со своим массажем, стал ходить к ним. А ещё поддерживала память. О том беляке, Трейси. Чак невольно улыбнулся воспоминанию. Он тогда ударил этого беляка, сам, по своему желанию, не по приказу. Некому уже было приказывать. И как голова беляка дёрнулась от удара, тоже приятно вспомнить. И как тот стоял под его прицелом, как отступил, первым показал спину, признал своё поражение. Вспоминал это, и боль отпускала, мышцы снова наливались силой… Но вот что этому Трейси понадобилось у Слайдеров? Пришёл на массаж? Но почему в "цветное" время? И был наверху. И кто этот второй? Трейси явно прикрывал того. Белый телохранитель? Смешно, конечно, но… но если так, то… то попробовать поговорить, попросить помочь с работой… Без работы он всё равно рано или поздно загорится. А что, неплохая мысль. Как говаривал Старый Хозяин: "Есть перспектива". Будет работа телохранителя — кончатся боли и ломота в руках. Конечно, придётся извиняться, просить прощения, ползать у ног, сапоги целовать, но… что уж, сам виноват, потерял голову, забыл про горячку. И нарывался он всё-таки тогда на пулю. Но если Трейси тогда его не шлёпнул, то сейчас вряд ли. В подручные Трейси его не возьмёт, но может… может, порекомендует кому из своих знакомцев. Квалификация при нём, пусть проверяют, как хотят. Хуже, чем у Ротбуса, не будет. А если и впрямь к Рождеству всё повернётся, то надо успеть сейчас к хозяину получше пристроиться. На крайний случай, проситься к Трейси, и пусть уж он хозяином, чем какая другая сволочь. Пастуха этого, индейца, Трейси вроде особо не прижимал. Подставил, правда, сдал русским на исследования, но парень сам виноват. Кто ж беляку без оглядки верит?

Шум дождя нагонял сон, руки вроде отпустило. Ладно, появится Трейси, подойду. Другого-то варианта нет. Работа нужна. Денег осталось немного. Думал, хоть год поживёт сам себе господином, а что за массаж придётся платить, не посчитал. Жильё, жратва и массаж. А на остальное смотри и облизывайся. Баб, правда, хватает, не ждёшь, пока хозяин тебе разрешит и прикажет, но и бабы денег требуют. Можно, конечно, и задарма, но там уже не ты выбрал, а она согласилась. Кочевряжатся подстилки черномазые, свободных корчат, забыли, как по хозяйскому слову под любого ложились и рожали от кого велено. И пискнуть про чувства не смели, чтоб на "трамвае" не прокатили. А теперь "чуйства" у них, вишь ли, объявились.

Чак удовлетворённо улыбнулся. Ну вот, отогнал боль словами. Теперь спать. Уж до Рождества-то Трейси объявится. И если не лопать от пуза, то и денег должно хватить.

— На этом закончим. Благодарю вас. До свидания.

Бурлаков ещё раз оглядел аудиторию и стал собирать бумаги. Его первая публичная лекция после, да, почти пятнадцати лет перерыва, и к тому же на чужом, всё-таки чужом, языке. И, кажется, получилось.

С обычным студенческим гомоном слушатели вываливались за дверь. Когда аудитория опустела, к Бурлакову подошёл Старцев.

— Спасибо, Игорь Александрович.

— Пожалуйста, Геннадий Михайлович, — благодарно улыбнулся Бурлаков. — Не откажетесь от кофе?

— Не откажусь, — засмеялся Старцев. — В кафе?

— Нет, давайте у меня, если вы не против.

— По-нашенски, — кивнул Старцев.

Крохотная квартирка, вернее комната с нишей-кухней и закутком-душем в университетской гостинице безукоризненно чиста и кажется нежилой.

— Не обжились ещё? — присвистнул Старцев.

— Если честно, то и не собираюсь, — Бурлаков быстро, с ухватками старого холостяка, накрывал на стол. — Гостиница — она гостиница и есть. Контракт на пять ознакомительных лекций по истории России не требует постоянного жилья. Отчитаю и уеду. Вернусь домой и уже там буду устраиваться капитально.

— Домой? Вы жили в… — Старцев запнулся.

— В Грязино, — подсказал Бурлаков. — Но это Петерсхилл. Теперь.

— И пока?

— Берите сахар, печенье. Стоит ли заново тасовать людей, Геннадий Михайлович? Вообще-то мы, — Бурлаков невесело улыбнулся, — извините, никак не привыкну, что один, переехали в Грязино из-за бомбёжек, это дом тестя. Глухомань, тишина, а Царьград тогда бомбили часто. А там оккупация… ну, и всё остальное из этого вытекающее. А теперь… пусть живут.

Старцев задумчиво кивнул.

— А что вы вообще думаете о статусе этих территорий, Игорь Александрович?

— Спорность этих земель, как и любого Пограничья со смешанным населением очевидна и фактически непреходяща, — пожал плечами Бурлаков. — Мне думается… это вопрос населения.

— Плебисцит?

— Империя радикально изменила этнический состав. Сейчас плебисцит будет некорректен. По вашим данным возвращаются многие?

— Насколько я знаю, не очень. Многие из переселенцев бежали от фронта. Они не возвращаются совсем. Из угнанных пока немногие. Но, — Старцев нахмурился, — эксцессы уже начались.

— Да, в этой ситуации они неизбежны, — кивнул Бурлаков.

— Инфраструктура разрушена, самоуправление отсутствует, — продолжал рассуждать Старцев. — И вы правы: нельзя одну несправедливость исправлять другой. Угон изгнанием.

— Совершенно верно, — Бурлаков отпил кофе. — Однозначного решения я, честно говоря, не вижу. Наверное наиболее приемлем вариант с компенсацией и выкупом.

— Да, согласен. Кстати, стихийно этот процесс уже начался. Выкуп, он же компенсация и отказ от претензий. Комендатура оформляет и выдаёт документы на право владения.

— Я слышал о таких случаях, — улыбнулся Бурлаков.

— Ваш комитет подключился? — с интересом спросил Старцев.

— Разумеется. Мы же комитет защиты жертв Империи. И раз эта территория теперь российская, значит, надо стабилизировать население. Тем более, что рабство было распространено не особо, наиболее рьяные либо бежали, либо не пережили освобождения рабов.

— Как и во всей Империи, — понимающе кивнул Старцев.

— Бывшей Империи, — поправил его Бурлаков. — Пограничье было необходимо вернуть несмотря ни на что, по политическим мотивам. А то станет непонятно, за что воевали.

— Да, конечно, вернуть утраченные территории.

— Вот именно. А остальная территория — лишняя обуза, пусть самоорганизуется. Мы только даже не почистили, а создали условия, а дальше пускай сами своими руками и по своему разумению, — Бурлаков усмехнулся и продолжил: — Очень многое упирается в документы. Архивы нам предоставили, но работы… непочатый край.