Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 11

— Куда мне обратиться, чтобы мое имя внесли в список?

Он знал куда, но надеялся, что Леота предложит свою помощь.

— Список будут составлять здесь, сегодня вечером. На Балу всегда есть кто-нибудь из офиса. За неделю-другую о тебе наведут справки, потом кого-нибудь пришлют.

— Наведут справки?

— Простая формальность. Или у тебя биография не в порядке? Судимость? Психическое заболевание? Неоплаченные долги?

Мур отрицательно покачал головой:

— Нет, нет и нет.

— Тогда не о чем беспокоиться.

— Неужели у меня действительно есть шанс?

— Да, — ответила Леота, прижимаясь щекой к ложбинке на его шее, чтобы он не видел ее лица. — До собеседования у тебя будет поддержка члена Круга. Но конечный результат целиком зависит от нее.

— Тогда мне действительно не о чем беспокоиться.

— Собеседование может продлиться всего несколько секунд. Однако Дуэнье их будет достаточно. Она никогда не ошибается.

— Я выиграю, — твердо произнес Мур. Над ними мерцал Зодиак.

Мур нашел Дэррила Уилсона в одном из баров городка Поконо-Пейнс. Актер, что называется, вышел в тираж: он почти ничем не напоминал героя знаменитого многосерийного вестерна. Тот был крутолобым, бородатым викингом прерий; у этого, казалось, по лицу прошел ледник, оставив за собой глубокие рытвины. Обрюзгший и поседевший за четыре года, Уилсон сохранил из своего облика только дорогостоящую насупленность. В кино он больше не снимался, а досуг проводил в баре, прижигая зоб огненной водой, в которой раньше ежедневно отказывал краснокожим. Ходили слухи, что он успешно «сажает» вторую печень.

Мур сел за его столик, опустил кредитную карточку в прорезь терминала, набрал на клавиатуре мартини и стал ждать. Заметив, что сидящий напротив человек не обращает на него внимания, он сказал:

— Вы — Дэррил Уилсон, а я — Элвин Мур. Хочу задать вам несколько вопросов.

«Самый меткий стрелок Запада» устремил на него мутный взгляд.

— Репортер?

— Нет. Ваш старый поклонник.

— Как же, рассказывай, — произнес знакомый Муру голос. — Я же вижу — репортер. Давай вали отсюда.

— Мэри Мод Муллен, — отчетливо произнес Мур. — Старая стерва, богиня Круга. Что вы о ней думаете?

Взгляд Уилсона наконец сфокусировался.

— А-а, претендент. Хочешь в этом сезоне взойти на Олимп?

— Угадали.

— Ну, и какие у тебя мысли?

Не дождавшись пояснения, Мур спросил:

— Насчет чего?

— Того самого.

Мур сделал глоток. «Хорошо, — подумал он, — поиграем в твою игру, если это сделает тебя более разговорчивым».

— Неплохой мартини, — заметил он. — Ну так?

— Почему?

Мур побагровел. Похоже, Уилсон слишком пьян, чтобы от него был прок. Ладно, последняя попытка…

— Потому что он расслабляет и вместе с тем бодрит, а мне именно это и требуется…

— А почему тебе надо быть расслабленным и вместе с тем бодрым?

— Думаешь, это лучше, чем быть напряженным и сонным?

— Почему лучше?

— Слушай, какого черта…

— Ты проиграл. Ступай домой. Мур встал:

— Давай так: я выйду, вернусь, и мы начнем по новой. Идет?

— Сядь. Колеса моего фургона крутятся медленно, но они все-таки крутятся. Мы оба говорим об одном и том же. Ты хочешь знать, что такое Мэри Мод? Я скажу тебе. Это такой большой вопросительный знак. Перед ней бесполезно надевать маску. За две минуты Дуэнья разденет тебя догола, и твои ответы будут зависеть от биохимии да от погоды. Как и ее решение. Мне нечем тебя утешить. Дуэнья — это каприз в чистом виде. И еще она уродлива, как сама жизнь.

— И это все?

— Тем, кто не годится для Круга, она дает от ворот поворот. И этого достаточно. Все, ступай.

Мур допил мартини и ушел.

За зиму Мур сколотил состояние. Правда, довольно скромное. Он перешел из «Отдела герметической укупорки» в исследовательскую лабораторию фирмы «Аква майнинг». Лаборатория находилась на Оаху [20] Один из островов Гавайского архипелага. , поэтому ежедневные затраты времени на транспорт увеличились на десять минут, зато «главный технолог» звучало солиднее, чем «ассистент начальника отдела». Мур трудился в поте лица, и одним из результатов стремительного роста его состояния и положения в обществе был судебный процесс в январе.

Он выяснил, что почти все мужчины, принятые в Круг, были разведены. Обратившись в престижную фирму по оформлению браков и разводов, он подписал контракт сроком на три месяца с Дианой Деметрикс, безработной манекенщицей греко-ливанского происхождения. Контракт мог быть расторгнут по желанию одной из сторон и продлен с согласия обоих супругов.

Позже Мур пришел к выводу, что вина за безработицу среди манекенщиц лежит в основном на прогрессе в медицине. Хирургия заполнила мир женщинами с идеальной внешностью. Манекенщице трудно найти работу и еще труднее — удержаться на ней. Новообретенное благосостояние Мура и явилось тем стимулом, который заставил Диану обратиться в суд, обвинив бывшего мужа в нарушении устного соглашения, якобы заключенного между ними, о продлении контракта по желанию одной из сторон.

Разумеется, «Бюро оформления браков и разводов Берджесса» помогло Муру уладить конфликт, оплатив судебные издержки и хирургическую операцию. (Диана сломала ему нос «Пособием по демонстрации готового платья» — тяжелым иллюстрированным справочником в пластиковом футляре.)

В марте Мур был уже готов сразиться с пережитком девятнадцатого века, невесть что о себе возомнившим. В мае, однако, сказалось переутомление. Но, вспомнив вопрос Леоты о психическом заболевании, он (чем черт не шутит!) поборол искушение пройти в психиатрической клинике месячный курс реабилитации. Мур собрал волю в кулак, сосредоточась на мыслях о Леоте. Ведь он совсем забыл о ней. Постоянная учеба, заботы о карьере и женитьба на Диане Деметрикс не оставляли ему времени на воспоминания о принцессе Круга, его любви.

Любви?

Он усмехнулся.

«Суета, — решил он. — Я хочу Леоту, потому что все хотят ее».

Но это было не совсем так.

Он задумался о своих подлинных целях и желаниях.

И понял: его цели неясны. Действие опережает замысел. Если не кривить душой, то он хочет только одного: лететь на роскошном стратокрейсере, проносясь сквозь завтра и послезавтра, сквозь годы и века, — не старея, как те древние боги, что дремали в заоблачной выси и просыпались только в праздники равноденствия, чтобы снизойти к смертным, влачащим жалкое, томительное существование на Земле. Обладать Леотой значило принадлежать Кругу; именно этого он и добивался. Так что действительно то была суета. То была любовь.

Он громко рассмеялся. Его автосерф, как алмаз, резал голубую линзу Тихого океана, осыпая наездника холодным крошевом брызг.