Эллис Питерс - Датское лето (Хроники брата Кадфаэля - 18)

- Он не станет этого делать! - вспыхнул уязвленный Кадваладр. - Почему он должен поверить, что я по своей воле отдал печать, когда ты мог ее у меня отнять? И даже если я напишу ему депешу, как он может быть уверен, что меня не заставили это сделать, приставив кинжал к горлу и угрожая смертью?

- Он достаточно хорошо знает меня теперь, - отрезал Отир, - чтобы понимать, что я не стану уничтожать то, из чего могу извлечь выгоду. Но если ты в этом сомневаешься, давай пошлем к нему человека, которому он доверяет и которому ты лично продиктуешь свои распоряжения. Он подтвердит перед Овейном, что видел тебя целым и невредимым и в здравом рассудке. Тогда Овейн поверит. Сомневаюсь, чтобы твой вид доставил ему удовольствие. Но он поможет тебе, поспешив собрать сумму, необходимую для уплаты долга. Он хочет, чтобы я уплыл, и так я и сделаю, когда получу то, за чем сюда явился, а он получит тебя.

- Здесь, в войске, нет достойного человека, - заявил Кадваладр, презрительно скривив губы. - Почему он должен верить любому вашему посланцу?

- Нет, есть! Он не служит ни мне, ни Овейну, ни тебе, у него совсем другое начальство. Это тот, кто сам предложил остаться в заложниках, когда ты уехал на переговоры с братом. Да, ты бросил его на произвол судьбы, швырнув мне в лицо вызов и, задрав хвост, рванув спасаться к брату, который тебя за это презирает. - Увидев, как краска залила лицо принца, Отир испытал мрачное удовлетворение. - Он оставался у нас в заложниках, а теперь, когда ты вернулся, - правда, несколько иначе, чем мы предполагали, - я не имею больше права удерживать его. Именно он отправится к Овейну в качестве твоего посланника и от твоего имени попросит его собрать выкуп и доставить сюда. Он повернулся к Торстену, который стоял в ожидании и с явным удовольствием прислушивался к беседе. - Пойди-ка и найди того молодого монаха из Личфилда - посланника епископа, брата Марка - и попроси его прийти ко мне.

В это время Марк вместе с Кадфаэлем собирал под деревьями, которые росли на утесе, сухие ветки для костра. Марк выпрямился с грузом и посмотрел на Торстена несколько удивленно, но без тени тревоги. За те дни, что он провел в качестве пленника, он ни разу не чувствовал себя в опасности. Впрочем, Марк и не считал, что представляет какой-то интерес для тех, у кого был в плену.

Он спросил, широко раскрыв глаза, точно удивленный ребенок:

- Что может быть нужно твоему начальнику от меня?

- Ничего страшного, - ответил за Торстена Кадфаэль. - Насколько я успел заметить, в этих ирландских датчанах больше ирландского, нежели датского. Отир кажется мне христианином, как большинство жителей Англии и Уэльса, причем более добрым христианином, чем некоторые.

- Он хочет, чтобы ты занялся одним делом, от которого выгадаем мы все, - сказал Торстен, добродушно улыбаясь. - Пойди и сам послушай.

Марк отнес собранный хворост к очагу, который они себе выложили из камней в песчаной ложбинке, и последовал за Торстеном в палатку Отира. Увидев Кадваладра, державшегося в цепях подчеркнуто прямо и напряженного, как натянутый лук, Марк даже приостановился от изумления. Он еще не знал, что этот беспокойный беглец вернулся в лагерь, и был теперь обескуражен. Переведя взгляд с пленного на тюремщика, он увидел, что Отир мрачно улыбается, не скрывая своего удовлетворения. Да, судьба развлекается, резко меняя все в один момент.

- Вы послали за мной, - просто сказал Марк. - Я здесь.

Отир снисходительно и с ласковой усмешкой посмотрел на этого тщедушного юношу, представлявшего здесь церковь, которую в равной степени чтили и валлийцы, и ирландцы, и дублинские датчане. Когда-нибудь, несколько лет спустя, не исключено, что он будет обращаться к этому мальчику "святой отец!", как теперь мог бы называть его "братом".

- Видишь ли, - начал Отир, - лорд Кадваладр, поручителем которого ты являлся, чтобы он мог уехать и приехать беспрепятственно, вернулся к нам. Теперь ты можешь нас покинуть. Но если бы ты взялся выполнить его поручение к брату, Овейну Гуинеддскому, то оказал бы услугу и ему, и всем нам.

- Вы должны сказать мне, в чем она заключается, - ответил Марк. Однако я не чувствовал себя здесь пленником, и мне не на что жаловаться.

- Лорд Кадваладр сам тебе все скажет, - предложил Отир, и его довольная усмешка стала еще шире. - Он заявил, что готов уплатить нам две тысячи марок, обещанные за приезд вместе с ним в Аберменай. Он хочет сообщить своему брату, как это сделать.

Марк с сомнением взглянул на окаменевшее лицо Кадваладра, в его глаза, горевшие мрачным огнем.

- Это верно?

- Да. - Голос Кадваладра был сильным и звонким, хотя в нем и звучала злость. Поскольку другого выхода не было, Кадваладр смирился с неизбежным, стараясь не уронить окончательно свое достоинство - Требуют, чтобы я заплатил за свою свободу. Ну что же, я решил платить.

- Это действительно ваше собственное решение? - недоверчиво спросил Марк.

- Да. Мне ничего не угрожает. Но меня не освободят, пока я не заплачу выкуп и корабли не будут готовы выйти в море с грузом. Я не могу сам присмотреть, чтобы собрали и пригнали мой скот, и не могу взять деньги из казны. Я хочу, чтобы мой брат сделал это за меня, причем как можно скорее. Я пошлю ему через тебя депешу, а в доказательство приложу печать.

- Если вы действительно этого хотите, я выполню ваше поручение.

- Я действительно этого хочу. Если ты скажешь, что слышал это из моих собственных уст, он тебе поверит. - Ему удалось подавить горечь и ярость: решение было принято. Отомстить он сможет позже, а сейчас ему нужна свобода. Он вынул свою печать и протянул ее не Отиру, наблюдавшему за происходящим с усмешкой, а Марку. - Передай это моему брату, скажи, что получил из моих рук, и попроси поторопиться.

- Я обязательно выполню это, - заверил Марк.

- И попроси его послать в Ллабадарн к Родри Фичану, который был моим управляющим и снова им станет, если только я получу обратно все, что было моим. Он знает, где найти то, что осталось от моей казны, и по моему приказу, подтвержденному печатью, передаст эту сумму. Если этого будет недостаточно, остальное надо уплатить скотом. Родри знает, где находится мой скот. Нужно собрать две тысячи марок. Попроси моего брата поторопиться.

- Непременно, - пообещал Марк и начал с того, что заторопился сам. Он попрощался с ними, как посол, а не как заложник. Коротко поклонившись, он удалился из палатки, и, как ни странно, показалось, что палатка опустела с уходом этого маленького человека.

Марк отправился в путь пешком: предстояло пройти около мили. Не пройдет и получаса, как он уже будет у Овейна Гуинеддского и передаст сообщение, от которого все завертится, и Кадваладр получит если не свои земли, то свободу, а от Гуинедда будет отведена угроза войны и неприятельская армия.