Пол Андерсон - Выбор смерти

Позади осталось болото — неподвижное и заросшее тростником, где роились утки, гуси, лебеди, аисты, цапли. Локридж вел лодку параллельно южному берегу бухты, зеленый склон которой золотился в длинных лучах заходящего солнца. Слева до самого горизонта мерцающим светом отливала водная гладь, тревожимая лишь одинокими кружащимися чайками да редким всплеском выпрыгнувшей из воды рыбы. Такая тишина была в воздухе, что эти далекие звуки доносились почти так же отчетливо, как плеск поднимающегося и опускающегося весла. Пахло землей и солью, лесом и водорослями.

Безоблачно-синий свод неба, постепенно темнеющий с приближением заката, раскинулся над головой сидевшей на носу Аури.

«Да, — подумал Локридж, — прекрасный день, но я рад избавиться от этих москитов! Ей они нисколько не мешают… что же, надо полагать, что они так часто кусают местных жителей, что у них выработался иммунитет».

Зуд, однако, был не так уж силен — равно как и зуд по недоступной сигарете. Неприятные ощущения компенсировались чувством жизни, которую он дает неподвижной воде взмахами своего весла, и возрождающейся упругости мышц. И, конечно, присутствием рядом красивой девушки.

— Тебе доставил удовольствие этот день? — спросила она застенчиво.

— О да, — ответил он. — Большое спасибо, что ты взяла меня с собой.

На ее лице отразилось крайнее удивление. Локридж вспомнил, что люди Тенил Оругарэй, подобно индейцам племени навахо, благодарили лишь за самые большие услуги; обычная же, повседневная помощь воспринималась как нечто самой собой разумеющееся. С помощью диаглоссы он бегло говорил на их языке, но не мог избавиться от укоренившихся привычек.

Краска залила ее лицо, шею и обнаженную юную грудь.

— Это я должна тебя благодарить, — прошептала она, опустив глаза.

Он оценивающе посмотрел на нее. Здесь не вели счет дням рождения, но Аури была такой тоненькой, в ее движениях было столько подкупающей игривости, что он думал — ей около пятнадцати. «В таком случае, — удивлялся он, — почему она до сих пор невинна? Другие девушки, замужние или нет, в еще более раннем возрасте наслаждались свободой самоанского типа».

Разумеется, ему и в голову не приходило ставить под угрозу свое положение здесь, связавшись с единственной оставшейся в живых дочкой хозяина дома, где он жил. Еще важнее была честь — и, конечно, стеснительность. Он уже отверг несколько предложений, исходивших от слишком, по его мнению, молодых: у них было достаточно старших сестер. Невинность Аури показалась ему нежным ветерком, прилетевшим с кустов боярышника, цветущего позади ее дома.

Надо признать, он испытывал некоторое искушение. Аури была очень хорошенькой: огромные голубые глаза, усыпанный веснушками курносый нос, мягкая линия рта, распущенные девичьи волосы, льняными волнами ниспадающие на плечи из-под венка из первоцвета. И она столько времени проводила в деревне рядом с ним, что было прямо неловко. Но тем не менее…

— Тебе не за что благодарить меня, Аури, — сказал Локридж. — Ты и твои близкие ко мне добры больше, чем я заслуживаю.

— О нет, есть за что, и много за что! — пылко возразила она. — Ты даешь мне счастье.

— Как это? Я ничего не сделал.

Она переплела пальцы и вновь опустила глаза. Объяснение было для нее таким трудным, что он пожалел, что задал вопрос, но не мог придумать, как ее остановить.

История была простая. У Тенил Оругарэй девственница считалась священной, неприкосновенной. Но когда она сама чувствовала, что время ее пришло, она называла мужчину, который должен был посвятить ее в женщины на празднике весеннего сева, — чувственный и жуткий обряд. Избранник Аури утонул в море за несколько дней до этого события. Ясно было, что Силы разгневаны, и Мудрая Женщина приняла решение, согласно которому Аури должна была не только пройти очищение, но и оставаться в одиночестве, пока проклятие не будет каким-либо образом снято. Это произошло больше года назад.

Это было серьезной проблемой для ее отца (или, во всяком случае, главы семьи: об отцовстве у Тенил Оругарэй можно было только гадать), а также, поскольку он был вождем, и для всего племени. Хотя в совете могли заседать лишь женщины, имеющие внуков, по существу оба пола пользовались одинаковыми правами, а наследование осуществлялось по материнской линии. Если Аури умрет бездетной, что станется с наследством? Что касается ее самой, то нельзя сказать, что ее открыто сторонились, но в течение целого горького года она почти совсем не принимала участия в общих делах.

Когда появились приезжие, принеся с собою невиданные чудесные вещи, некоторые из которых они преподнесли в качестве подарков, это сочли знамением. Мудрая Женщина разложила буковые щепки в полумраке своей хижины и подтвердила, что это действительно так. Великие и непознанные силы вселились в Сторм и ее (Ее?) Слугу Малькольма. Оказав честь дому Эхегона, они изгнали зло. Сегодня, когда Малькольм не побрезговал отправиться на эти вечно коварные воды вместе с Аури…

— Ты не можешь остаться? — с мольбой обратилась она к нему. — Если бы ты оказал мне честь следующей весной, я была бы… больше чем женщиной. Проклятие обернулось бы для меня благословением.

Щеки его горели.

— Мне очень жаль, — ответил он как можно мягче. — Но мы не можем ждать, нам нужно отправиться с первым же судном.

Она опустила голову, закусив губу своими белыми зубками.

— Но я непременно прослежу, чтобы запрет был снят, — пообещал он. — Завтра я побеседую с Мудрой Женщиной. С нею вместе, я уверен, мы найдем выход.

Аури смахнула слезу и неуверенно улыбнулась ему.

— Спасибо. Все-таки мне бы очень хотелось, чтобы ты мог остаться — или вернуться весной. Но если ты возвращаешь мне жизнь… — Она с трудом сдержала рыдания. — Нет слов, чтобы поблагодарить тебя за это.

Как просто стать богом.

Стараясь успокоить ее, он перевел разговор на хорошо знакомые ей предметы. Она так удивилась, что его интересует гончарное дело — оно считалось женским ремеслом, — что совершенно забыла о своих бедах, тем более что она считалась искусной в выделке красивой посуды, восхищавшей Локриджа. Это заставило ее вспомнить сбор янтаря.

— Когда после бури, — Аури прерывисто дышала, глаза ее горели, — мы всем народом выходим на дюны собирать то, что море выбрасывает на берег… О, это веселое время! А рыба, а устрицы, которых мы жарим! Почему бы тебе не вызвать бурю, пока ты здесь, а, Малькольм? Ты бы тоже повеселился. Я покажу тебе место, где чайки едят прямо из рук, мы будем плавать в бурунах, искать обломки и… и все остальное!

— Боюсь, что погода не в моей власти, — сказал Локридж. — Я всего лишь человек, Аури. Да, я владею кое-какими силами, но не слишком большими.