Эллис Питерс - Неугомонная мумия

Вскоре баронессе наскучил разговор, тема которого не имела никакого отношения к ее особе.

- Ax! - воскликнула она, без труда перекричав всех остальных, и звонко хлопнула в ладоши. - Сколько шума по поводу какой-то уродливой мумии! Если она вам так нужна, профессор, можете ее забирать. Я вам ее дарю! Конечно, если брат Дэвид не желает похоронить покойника по христианскому обряду.

- Н-нет... - растерялся Дэвид. - Профессор меня убедил - это мумия язычника.

- Мне она тоже не нужна, - поспешно отказался Эмерсон. - Мне и так хватает этих чертовых... то есть... Подарите ее музею, баронесса.

- Непременно последую вашему совету, - мадам расцвела в зубастой улыбке, - если заслужу этим ваше одобрение, дорогой герр профессор.

Несмотря на все старания баронессы, "дорогой герр профессор" попросту не замечал ее неуклюжего флирта. Устав от игры, в которой она была единственным игроком, баронесса пригласила гостей посмотреть на ее новую забаву, содержавшуюся в клетке на палубе. Мы с Эмерсоном отказались. Когда остальные ушли, я повернулась к своему несчастному мужу:

- Ты выполнил свой долг как настоящий джентльмен, Эмерсон. Теперь можно и домой.

- Как я и подозревал, мое мученичество оказалось напрасным. У этой чертовой куклы нет ни одного стоящего папируса.

- Знаю. Но, возможно, твоя речь в защиту древностей подействует не только на баронессу, но и на других туристов.

Эмерсон фыркнул:

- Не будь такой наивной, Пибоди. Ладно, пошли? Если я еще хоть немного пробуду в этой жуткой атмосфере, то умру от удушья.

- Прекрасно, дорогой. Как всегда, твое желание для меня закон.

- А как ты думаешь, куда это мерзкое существо женского пола запихнуло нашего бедного ребенка?

Найти Рамсеса не составило труда. Один из слуг баронессы нес вахту у двери. Завидев нас, египтянин приветствовал нас по мусульманскому обычаю и достал ключ.

Несмотря на опустившуюся темноту, в комнате было светло: под потолком ярко сияли две лампы, освещая стол, заставленный тарелками с едой. На соседнем столе лежал папирус. Рамсеса нигде не было.

- Проклятье! - взревел Эмерсон. - Бьюсь об заклад, эта идиотка забыла заколотить иллюминатор!

Он отдернул портьеру и с криком отпрянул. На стене, подобно охотничьему трофею, висело маленькое безголовое туловище. Ноги в потрепанных коричневых башмаках на пуговичках казались безжизненными.

Эта картина была столь ужасна, что у меня сдавило грудь. Прежде чем я пришла в себя, далекий и необычно глухой, но все же хорошо знакомый голос произнес:

- Добрый вечер, мамочка. Добрый вечер, папочка. Не будете ли вы так добры втащить меня внутрь?

Рамсес застрял в иллюминаторе, потому что карманы его маленького костюма были до отказа набиты камнями.

- С моей штороны это было крупным просчетом, - заметило наше чадо, отдышавшись. Я даже не сделала ему замечания за шепелявость - в конце концов, бедный малыш пережил не самые приятные минуты. - Я полагался на явление, которое неоднократно проверял на опыте: если голова и плечи проходят, то пройдет и оштальное тело. Совсем забыл о камнях, которые являются интересными образцами геологической иштории...

- Почему же ты не влез обратно? - с любопытством спросила я, пока бледный как смерть Эмерсон лихорадочно ощупывал нашего ребенка.

- Все дело в прискорбной нехватке рошта, - объяснил Рамсес. - У меня слишком короткие руки, чтобы оттолкнуться от борта судна.

Он продолжал бы разглагольствовать и дальше на своем шепелявом наречии, если бы я его не перебила:

- А папирус?

Рамсес бросил на стол презрительный взгляд и перешел на нормальный язык:

- Обычный погребальный текст Двадцатой династии. У этой дамы нет демотических папирусов, мама.

Мы обнаружили, что остальные гости все еще находятся на палубе. Дамы присели перед клеткой, где беспокойно сновал львенок. Пока мы приносили извинения и расточали благодарности хозяйке, я крепко держала Рамсеса за руку. Точнее, благодарила я, а Эмерсон лишь хмыкал.

Брат Дэвид решил уехать вместе с нами.

- Я должен вставать на рассвете, - произнес он нараспев. - Спасибо за приятное развлечение, но мой наставник призывает меня.

Баронесса протянула руку, и молодой человек почтительно склонился над ней.

- Гм, - сказал Эмерсон, когда мы отошли, чтобы не мешать его прощанию. - Полагаю, развлечение было не только приятным, но и выгодным. Он не стал бы торопиться, если бы не достиг того, за чем сюда пришел.

- И чего же? - с интересом спросил Рамсес.

- Денег, разумеется. Пожертвования его церкви. Думаю, в этом и состоит роль брата Дэвида - соблазнять впечатлительных дамочек.

- Эмерсон, прошу тебя!

- Не в прямом смысле, - добавил Эмерсон. - Во всяком случае, я на это надеюсь.

- А какое буквальное значение у этого слова? - тут же вопросил любознательный ребенок. - Словари особенно невразумительны в этом вопросе.

Эмерсон счел за благо сменить тему.

Избавиться от общества молодого человека оказалось не так-то просто, хотя Эмерсон и пустил вскачь своего осла. Дэвид прокричал ему вслед: "Прошу вас, профессор, объясните мне..." - и затрусил вдогонку. Мы с Рамсесом не торопясь последовали за Эмерсоном. Рамсес выглядел задумчивым, и через некоторое время я его спросила:

- Куда тебя укусил львенок?

- Он меня не укусил, мамочка. Просто поцарапал, когда я вытаскивал его из клетки.

- Неразумный поступок, Рамсес.

- Мне совсем не больно, мама.

- Я уж не говорю об опрометчивости самого решения освободить животное из плена. Но такой маленький львенок не выживет там, где нет сородичей.

Рамсес некоторое время помолчал. Потом медленно произнес:

- Должен сказать, этот довод не пришел мне в голову. Спасибо, мамочка.

- Пожалуйста, - ответила я, поздравив себя с тем, что отговорила Рамсеса самым удачным образом. Он редко позволял себе не слушаться прямых указаний, но если такое все же случалось, то непременно ссылался на моральные соображения. Я подозревала, что благополучие животного представляется ему достаточным оправданием.

Верно говорится, что нет более слепого, чем тот, кто не желает видеть!

Ночь выдалась удивительно тихой. Словоохотливый миссионер и его предполагаемая жертва уехали далеко вперед. Песок заглушал цокот копыт наших скакунов. Нас можно было принять за пару древнеегипетских мертвецов, ищущих рая. Я все продолжала нахваливать себя за догадливость, а Рамсес был на редкость молчалив. Я взглянула на него, и по спине пробежал холодок: профиль, отчетливо вырисовывающийся на светлом фоне песков пустыни, напоминал профиль его древнего тезки - большой нос, выступающий подбородок, нахмуренный лоб. Во всяком случае, на мумию своего тезки Рамсес точно походил.

Когда мы добрались до монастыря, Дэвид пожелал нам спокойной ночи и поскакал к деревне. Настроение Эмерсона ничуть не улучшилось, когда он обнаружил, что дом наш темен и, по всей видимости, пуст. Однако Джон никуда не ушел. При неверном мерцании свечи он прилежно читал Библию. Узрев эту ужасную картину, Эмерсон произнес слова, которые я не решаюсь представить на суд почтенной публики.