Эллис Питерс - Один лишний труп (Хроники брата Кадфаэля - 2)

- Пойдешь, когда мы тебя отпустим, - проворчала Годит и в отместку быстро сорвала последний слой повязки. Впрочем, она сделала это достаточно осторожно, да и смоченная бальзамом подушечка была уже наготове. - И уж точно, что не сегодня, - добавила она.

- Да тише ты, Годрик, дай ему рассказать - время-то не терпит, оборвал ее Кадфаэль. - Давай, парень, не бойся: мы не из тех, кто предает людей Матильды Стефану, или людей Стефана Матильде. Как же тебя сюда занесло?

Торольд глубоко вздохнул и повел свой рассказ:

- Я приехал в здешний замок с Николасом Фэнтри. Он тоже служил Фиц Аллану, земли наших отцов лежат по соседству. Мы присоединились к гарнизону всего за несколько дней до падения крепости. Вечером, перед штурмом, состоялся совет: нас туда, понятное дело, не звали - мы мелкая сошка. Они там порешили на следующий день вывезти казну Фиц Аллана и отправить к императрице. Никто тогда не подозревал, что это будет последний день. Поручение возложили на меня и Николаса, потому что нас, как людей пришлых, в Шрусбери не знали, и мы могли прошмыгнуть там, где любого, кого здесь знают в лицо, тут же бы схватили и пустили в расход.

Юноша перевел дыхание и продолжал:

- Казна, слава Богу, была не слишком громоздкая: столового серебра не очень много, а так все больше золото и драгоценности. Все это было спрятано, но где - знал только наш лорд да тот человек, которому он доверил хранение. Нам было велено поехать к нему, забрать сокровища из условленного места и под покровом ночи отправиться в Уэльс. У Фиц Аллана было соглашение с Овейном Гуинеддским - это не значит, что тот поддерживает одну из враждующих сторон, зато сама вражда его очень устраивает, как и все, что на пользу Уэльсу. К тому же он дружит с Фиц Алланом... Стефан ударил еще до рассвета, и стало ясно, что замка не удержать. Поэтому нам приказали ехать в одну лавку в городе... - Тут юноша замялся, опасаясь выдать чужой секрет.

- Да знаю я, - сказал Кадфаэль, отирая с краев раны выделившийся за ночь пот и смачивая бальзамом еще одну подушечку. - Эдрик Флешер сам рассказал мне о своем участии в этом деле. Вас отвели в его амбар во Франквилле, а сокровища уже были там спрятаны, чтобы вы могли увезти их с наступлением темноты. Продолжай!

Торольд, невозмутимо наблюдавший за тем, как перевязывают его раны, продолжил свой рассказ:

- Мы выехали, как только стемнело. Оттуда, из пригорода, до леса рукой подать. Там, на лесной тропке, которая тянется неподалеку от опушки, у кромки поля, стоит хижина пастуха. Мы как раз поравнялись с ней, когда конь Ника захромал - еле-еле плелся. Я спешился, чтобы посмотреть, в чем дело, и увидел, что он напоролся ногой на стальной шип, его еще "чесноком" называют, и порезался до кости.

- "Чеснок"? - удивился Кадфаэль. - На лесной тропинке, далеко от поля боя?

Известно, что "чеснок" рассыпают там, где должна пройти кавалерия: острая металлическая щетина калечит ноги коней. Но чтобы в лесу, на тропе...

- Точно, "чеснок", - заверил его Торольд, - я понял это, когда осмотрел рану. Эта штуковина там застряла, я сам ее вытащил. Но бедное животное охромело, идти-то оно могло, но дальний путь, да еще с поклажей, ему было не осилить. Я знал, что неподалеку есть ферма, и решил раздобыть свежую лошадь в обмен на коня Ника - неважная замена, да что тут поделаешь. Ношу с коня мы снимать не стали, но Ник спешился, чтобы бедняге было полегче без седока, и сказал, что подождет меня в хижине. Я повернул направо и двинулся на ферму: она лежит на запад оттуда, и хозяином там Ульф - он мой родич по материнской линии. У него я разжился небольшой лошадкой, навьючил ее поклажей, которую снял с коня Ника, и поехал назад.

- Я подъехал к хижине, - продолжал юноша, леденея при тягостном воспоминании, - думая, что Ник уже выглядывает меня и готов вскочить на коня, но его нигде не было. Не знаю уж почему, но мне стало не по себе. Стояла тишина, но я все равно насторожился: ведь как я подъехал - нельзя было не услышать. Ник так и не показался и не подал голоса, поэтому я не стал приближаться. Я отъехал немного, связал обоих коней вместе, но так, чтобы можно было отвязать их, лишь дернув за узел, и сразу умчаться. А потом я пошел в хижину.

- В это время было уже темно? - спросил Кадфаэль, прилаживая повязку.

- Уже стемнело, но не так, чтобы ничего не было видно. Вот внутри, там было темно, хоть глаз выколи. Дверь была полуоткрыта, я вошел, навострив уши, но не услышал ни шороха. Так я дошел до середины хижины и там споткнулся о тело. Это было тело Ника. Если бы я не споткнулся тогда, некому было бы все это вам рассказывать. Правда, рассказ будет невеселый, угрюмо заметил Торольд и бросил взгляд на парнишку. Мальчик был такой юный и так заботливо за ним ухаживал... Через плечо Годит раненый многозначительно посмотрел на Кадфаэля.

- Выкладывай все как есть, - подбодрил его монах. - Малый, замешан в это куда глубже, чем ты полагаешь, и вздумай мы отослать его, нам бы не поздоровилось. В последние дни в Шрусбери творилось такое, что о чем ни заговори, рассказ будет невеселый - ты просто всякие страсти не сильно расписывай - расскажи нам все, что знаешь, а мы расскажем тебе.

Годит, вся превратившаяся в глаза, уши и услужливые руки, осмотрительно помалкивала.

- Он был мертв, - решительно продолжил Торольд. - Я свалился прямо на него, так что уткнулся в его лицо. Я невольно ухватился за него - он обмяк как тряпичная кукла. Потом я услышал, как шуршит солома, и обернулся. Жутко мне стало: ведь ветра там не было - с чего бы это ей шуршать...

- Трудно упрекнуть тебя в этом, - сказал Кадфаэль, наложив на рану смоченную травяным настоем подушечку и поглаживая ее, - у тебя были на то веские причины. И не печалься о своем друге - душа его нынче на небесах. Вчера мы похоронили его в аббатстве - могила у него прямо княжеская. А ты, я думаю, и сам едва избежал той же участи, когда из-за двери метнулся его убийца.

- Я тоже так думаю, - согласился юноша и поморщился от боли - снадобье Кадфаэля оказалось кусачим. - Должно быть, он прятался за дверью, но когда бросился ко мне, шорох соломы его выдал. Я даже подумать ни о чем не успел, непроизвольно вскинул правую руку, чтобы прикрыть голову от удара. А он не ударил, а накинул на меня удавку, и она обвилась вокруг моего запястья и вокруг шеи тоже. Не скажу, что от большого ума или непомерной храбрости, скорее с перепугу, я пнул его ногой и резко вывернулся, а он повалился в темноте прямо на меня. Знаю, - добавил Торольд, как бы оправдываясь, - во все это трудно поверить.

- Трудно поверить, да можно проверить, - заметил Кадфаэль, - не стоит слишком осторожничать, мы же твои друзья. Итак, ты оказался с ним лицом к лицу - это уж всяко получше, чем с удавкой на шее. Ну а как ты от него улизнул?