Эллис Питерс - Воробей под святой кровлей (Хроники брата Кадфаэля - 7)

- Нас здесь трое, и мы едины в трех лицах, - сказала она. Единственная троица, которую я признаю. И четвертый тут лишний. Какое нам дело до всех других живущих на свете?

- Ты забыла, что там есть четвертая! - сурово напомнил Кадфаэль, - И вы гнусно используете ее как орудие в своих целях. Она - посторонний человек и никогда не делала вам зла. За что же вы губите другую любящую пару, столь же обделенную счастьем, как и вы?

- Ну и что из того? - ответила Сюзанна. - Да! Я - сама погибель и смерть! Что мне еще осталось?

Кадфаэль еще долго продолжал настойчиво ее убеждать, но в конце концов, проговорив половину ночи, понял, что она встала и отошла от окна такая же непримиримая, как была, а на ее место встал Йестин. Немного помолчав и подумав, Кадфаэль возобновил свои уговоры, надеясь, что на этот раз его слова проникнут в более восприимчивые уши. Ведь Йестин - валлиец; он, несмотря на все пережитые обиды, не так убит страданиями, как эта женщина; а все валлийцы - братья, хотя и случается, что временами режут друг другу глотки и удобряют скудные, каменистые поля своей родины кровью своих соплеменников, погибающих в братоубийственных распрях. Кадфаэль знал, что надежда невелика. Он уже поговорил с тою, которая верховодила в этой чете. И сколько бы он ни увещевал теперь другого, она одним словом уничтожит все его старания.

Кадфаэль почувствовал если не радость, то облегчение, когда Хью пришел, чтобы сменить его на посту, и он смог уйти.

Совершенно разбитый, Кадфаэль в унынии сидел под кустом на весенней траве, вдруг к нему подошел Лиливин и стал настойчиво дергать его за рукав.

- Брат Кадфаэль! Пойдемте со мной! Пойдемте же! - услышал Кадфаэль его взволнованный шепот, в котором ему неожиданно послышалась, казалось бы, несбыточная надежда.

- Что такое? Куда мы должны идти?

- Он говорил, что там нет другого выхода, - опять зашептал Лиливин, продолжая теребить его за рукав. - На первый взгляд его и правда нет, а на самом деле есть... Можно найти, если постараться. Пойдемте, и сами увидите!

Кадфаэль отправился за Лиливином; прячась в кустах, они поднялись немного вверх по склону, потом, так же крадучись, обошли конюшню и очутились напротив западного торца. Точно так же, как с восточной стороны, откуда выглядывал Йестин, двускатная крыша здесь козырьком выдавалась над торцевой стеной.

- Глядите! Вон там видно, как просвечивают звезды. Там есть отдушина с решеткой.

Напрягал зрение, Кадфаэль начал смутно различать четырехугольник, о котором говорил Лиливин. В ширину и высоту он был не более локтя, насколько можно было судить с такого расстояния. Промежутки между планками решетки совсем сливались в сплошную поверхность, так что Кадфаэль, изо всех сил напрягая зрение, не столько видел их, сколько угадывал; должно быть, они были настолько узкими, что в них едва можно было просунуть руку. Без лестницы до решетки невозможно было добраться, для этого нужна была кошачья ловкость и кошачьи когти, хотя стена была сложена из грубых и неровно отесанных бревен.

- Вот это? - в изумлении выдохнул Кадфаэль. - Дитя мое, чтобы вскарабкаться туда и залезть в отдушину, надо быть пауком, а не человеком.

- Ну да! Я уже побывал рядом, я знаю: там есть где уцепиться босыми ногами. И, по-моему, одна планка расшаталась и свободно болтается, наверно, есть и другие, которые едва держатся. Если кто-нибудь смог бы туда залезть, пока вы будете отвлекать их разговорами с другой стороны... Она сидит там, я знаю! Вы же слышали, как они кинулись ее ловить... я понял, что она от них далеко.

Лиливин был прав. Конечно же, если это зависело от нее, она должна была забиться как можно дальше от своих стражей.

- Но послушай, мой мальчик! Ведь даже если ты сумеешь отодрать одну или две планки, что ты будешь делать дальше? Неужели ты думаешь, что они тебя не услышат? Я сомневаюсь! Среди нас нет никого, кто мог бы пролезть к ней через такую щелочку. Нет! Даже если ты освободишь весь проем целиком, все равно ничего не получится.

- Получится, я сумею! Вы забыли, - горячо зашептал Лиливин, - я тонкий и легкий. Я же акробат, меня обучали этому чуть ли не с трех лет. Это мое ремесло. Я могу к ней забраться. Где пролезет кошка, там и я пролезу. А она еще тоньше, чем я, хотя и не училась ремеслу гимнаста. Эх, будь у меня веревка, я бы привязал ее там к отдушине и потихоньку разобрал бы всю решетку. Ну давайте же! Давайте попробуем! Попытка стоит того! Уж я сумею! Я в самом деле справлюсь!

- Погоди! - сказал брат Кадфаэль. - Посиди тут в кустах, а я пойду поговорю с Хью Берингаром. Я достану тебе веревку и начну отвлекать их разговорами, чтобы удержать как можно дальше от тебя. Смотри! Чтобы ни слова и ни одного движения, пока я не вернусь!

- Безумие, конечно, но что, кроме безумия, можно сделать, чтобы пробить эту стену! - сказал Хью, выслушав Кадфаэля и подумав над предложением Лиливина. - Если вы считаете, что у него что-то получится, то я согласен. Так вы верите, что он туда заберется? Неужели это возможно?

- Я сам видел, как он сворачивается в кольца втрое и вчетверо, точно змея, - сказал Кадфаэль. - И раз он сам говорит, что ему хватит там места и он пролезет, то ему знать лучше. Это его ремесло, и он гордится своим умением. Да, я в него верю.

- Сейчас мы пошлем кого-нибудь за веревкой, кроме веревки, ему понадобится стамеска, чтобы выломать планки. Так что пускай подождет. А с этой стороны мы постараемся их отвлечь, чтобы они не отходили от окна. Мы будем все время без передышки держать их в напряжении, а если будет нужно, воспользуемся кое-какими уловками, но так, чтобы не слишком их напугать, иначе они могут впасть в панику. А Лиливину скажите - пусть не торопится, потому что мне кажется, - нам нужно обождать до рассвета, чтобы Алчер мог хорошенько разглядеть в окно их фигуры: на всякий случай он будет стоять наготове, вложив в лук стрелу. Уж коли хороший парень вынужден рисковать своей жизнью, мы по крайней мере постараемся обеспечить ему хорошее прикрытие.

- Я бы предпочел, чтобы все обошлось без убийства, - грустно сказал Кадфаэль.

- Да и я тоже, - мрачно отозвался Хью. - Но уж коли нельзя иначе, пускай лучше пострадает виновный, чем невиновный.

До рассвета оставалось еще около часа, когда наконец принесли нужную Лиливину веревку; но с востока небо уже посветлело, темная синева побледнела, сменившись более светлым сине-зеленым оттенком, а на самом краю неба засветилась еще более светлая зеленоватая полоса, на которой вырисовывались очертания холмов и проступила высокая громада вознесшегося на горе города.

- Уж лучше веревка на животе, чем на шее, - шепотом сострил Лиливин, когда Кадфаэль помогал ему в кустах обернуть ее вокруг пояса.

- Вот и ладно. Я вижу, что у тебя боевое настроение. Господь да хранит вас обоих! Но сумеет ли она спуститься по веревке, после того как ты ее там найдешь? Девушки не такие хорошие акробаты, как ты.