Аксюта - Экспедиция в Лес

— Ну, так какие результаты дало ваше коллективное камлание? — с сытым благодушием в голосе спросил Славик.

— Потрясающие. Во-первых, дураки мы с тобой были, когда думали, что Форрестер завёл нас с какой-то конкретной целью. Мы для него — нечто любопытное, теоретически полезное. Во-вторых — для него это обычная практика. Те базальтовые плато, о которых мы знаем, являются узловыми точками этого мира и заодно вратами в миры другие. Время от времени, в произвольном порядке они открываются и оттуда что-нибудь вылазит. В последний раз вылезли мы. В-третьих, в предпоследний раз с другого плато на Форрестер пробралась какая-то пакость, которая ему сильно вредит. Причём сами деревья остаются целы, страдают все животные на них живущие, а поскольку Форрестер не только сознаёт необходимость жизни в сообществе и ценит разнообразие в экосистеме, но и ощущает боль гибели нескольких сотен существ одновременно, то страдает и сам.

На некоторое время у костра воцарилось молчание. Новости были действительно потрясающими.

— И это всё вы узнали за один раз? Столько новой, а главное конкретной информации! Что ж мы раньше-то до такого не додумались, — у Никиты глаза загорелись нездоровым энтузиазмом.

— Хорошо, что не додумались. Мы и сейчас к такой нагрузке готовы не были, а уж раньше…

— Остальным хуже? — проницательно глянул на неё Иван Иваныч.

— Намного, — согласилась Елена.

— Не надо о грустном. Лучше почитайте записки господина Вейшенга, — сменил тему Славик. — Это забавно.

— Шутишь? Я с трудом держу глаза открытыми. А ты — читать. Перескажи сам.

И улыбаясь слушала как Славик пересказывает наблюдения стороннего человека за ними. Многое он приметил и интерпретировал совершенно верно. Неудивительно. Дураков в экспедицию не брали.

— Это записи нуждаются в доработке.

— А что он пропустил?

— Ну, например то, что селимся мы не просто группами, а соответственно «профессиям».

— Не вижу закономерности. Вот у вас, например, два микробиолога…

— Да не те профессии, — перебил профессора Никита. — Имеются ввиду наши паранормальные способности.

— А они тоже классифицируются?

— Конечно. И вы наверняка слышали упоминания о них в разговорах.

— Возможно. Продолжайте, — профессор был не на шутку заинтересован.

— Всего четыре условных «профессии»: сновидцы, эмпаты, охотники и изучающие. У нас здесь собрались все четверо.

— Мда. Несложно догадаться кто из вас кто. А в чём разница между эмпатами и сновидцами? Оба дара, если не ошибаюсь, телепатической направленности.

— Разница в объекте приложения сил. Сновидцы — профессионалы в общении с Форрестером, эмпаты с сущностями меньшего масштаба (людьми, животными, деревьями).

— Как у вас сложно. Значит, вы целенаправленно селитесь такими группами?

— Не совсем. Соседей мы выбирали себе по любви, по дружбе, иным душевным склонностям. Изложенную раньше закономерность мы заметили не сразу. И кстати, таких полных команд как у нас, три. В остальных есть какой-то недобор.

— Кстати, об этих записях, — Славик помахал в воздухе планшетом, — вы не думали выкинуть их в сеть на Земле. Роскошный компромат получается.

— Надо спросить у начальника. Но скорее всего, это можно будет сделать только по прибытии на Землю.

Профессор потёр слипающиеся глаза. После такого насыщенного дня спать хотелось до умопомрачения.

— Идите спать Иван Иваныч. Мы ещё немного посидим, и тоже будем расходиться.

Ночь на Форрестере — самое волшебное время суток. И самое красивое. Здесь, возле озера, в разрывах сплошного шатра древесных крон видны далёкие, незнакомые созвездия. Из-за отсутствия луны небо кажется тёмным, но в самом лесу мрака нет. Множество разнообразных светящихся разноцветными огнями существ, придаёт ему вид праздничный, карнавальный, а тишина добавляет атмосфере загадочности. Елена поворошила угли палкой. Сегодня ей выпала первая очередь дежурить. Не было бы с ними такого беспомощного человека, или ночуй он где-нибудь повыше на дереве, где относительно безопасно, можно было бы не устраивать этот почётный караул. Но Елена была не в претензии — лишний повод побыть наедине с собой и с лесом и может быть утихнет мерзкая головная боль, донимающая её с самого утра.

Ранним утром, едва добудившись профессора, стали собираться в обратный путь. Иван Иванович ворчал, что пяти часов сна для нормального человека явно недостаточно, но выглядел вполне бодрым и отдохнувшим. Елена, решившая по свежей памяти и при свете дня записать рецепт приготовления вчерашних шашлыков, приставала с расспросами к Славику. Тот вяло отбивался, возражая что, мол, никому не пригодится потому как костёр развести почти негде. Но женское упорство возобладало над мужской ленью и наиценнейшие сведения были получены. Честь нести профессора на закорках первую половину пути, опять выпала Славику. Нет, в этом могли поучаствовать и девушки, но общим мнением было решено не смущать профессора.

И полетела мимо зелень джунглей. Вверх, вниз, в стороны, везде одна и та же картина — трёхмерный лабиринт из веток и листьев. Никогда раньше не страдавший морской болезнью, Иван Иванович всё же решил прикрыть веки от греха. Это некоторое время срабатывало. До тех пор, как профессор почувствовал резкий рывок в сторону, потом вниз, потом снова вверх и, такую же внезапную остановку.

— Что случилось? — спросил он, едва справившись с бунтующим организмом.

— Ковровик, — Славик подбородком указал куда-то в сторону. Лицо его светилось азартом.

— Дружище, это конечно всё хорошо, — урезонил его подоспевший Никита, помогая профессору встать на ноги. — Но ты не мог бы вовремя вспоминать, что человека несёшь?

Лицо Славика озарило некоторое смущение, но раскаяния на нём так и не проступило. Он переступил с ноги на ногу и перемахнул на соседнюю ветку. И только тут, глядя на манипуляции Славика по отрыванию чего-то цепкого, профессор заметил, что ветку охватывает пушистая, меховая манжета. Любопытство тот час же загнало подальше и дурноту и возмущение неделикатным с собой обращением.

— Что это за зверь такой?

— Ковровик — уникальный представитель местных теплокровных. На кой нужна эта самая теплокровность в постоянно мягком и ровном климате Форрестера никто не знает, но всем интересно. Вот Мартина и попросила всех охотников, если кто встретит, добыть ей зверушку.

— Они настолько редкие? — всунула любопытный нос Елена.

— Кто ж их знает? Но нам попадаются нечасто.

Славик аккуратно отцеплял от дерева трёхпалые лапки зверька. Как только он это сделал, стало понятно, откуда взялось такое странное название. В развёрнутом виде зверь был совершенно плоским и действительно напоминал коврик, который обычно кладут у двери. И только Иван Иванович не разделял восторга коллег. Он с опаской посматривал вниз, крепко держась одной рукой за дерево, другой за Никиту.