Филип Фармер - Мир Реки: Темные замыслы

Как всегда, обход поднял его настроение. Правда, строительство корабля только начиналось, но всему свое время. Прежде требовалось защитить Пароландо и сделать необходимые приготовления. Клеменс еще раз усмехнулся, потер ладони и удовлетворенно запыхтел сигарой, втягивая в легкие зеленый дым.

А потом он увидел Ливи.

Сэму вспомнилось ее пожелтевшее лицо, измученное многолетней болезнью, блеклые остекленевшие глаза, когда она умерла в Италии в 1904 году. Там, в горе и нужде, она любила его и только его! А теперь, воскресшая, молодая и красивая, она отдала свою любовь другому мужчине.

Приближалось время обеда, и Ливи направлялась к питающему камню. Очаровательную грудь прикрывал тонкий полупрозрачный шарф; алые края белой юбки достигали середины бедер. Сэм не мог отвести глаз от ее прекрасной фигуры, длинных и стройных ног, прелестного и дорогого лица, которые он когда-то целовал и ласкал в далекой прошлой жизни. Все те же большие сияющие глаза и шелковистый гладкий лоб, влекущие губы и маленькие белые зубки. Ливи, как и прежде, расчесывала волосы на пробор, а вдоль щек, почти до плеч, спускались два локона. За ушком виднелась малиновая роза, которую она сорвала с лианы, обвивавшей железное дерево. Высокую шею украшало ожерелье из красных спиральных позвонков рогатой рыбы.

Сердце забилось, как маленькая птаха, посаженная в тесную клетку. Сэм почувствовал себя беспомощным и робким.

А она приближалась, плавно покачивая бедрами, и ее груди подрагивали под тонкой тканью. Там, на Земле, Оливия вела себя очень скромно и всегда носила длинные платья, скрывавшие тело от шеи до лодыжек. Она стеснялась даже его, своего мужа, и никогда не раздевалась перед ним при свете. Но теперь ее вид напоминал ему полуобнаженных женщин с Сандвичевых островов.

Осознав свою ханжескую щепетильность, Сэм тут же понял причину этого чувства. Свое невольное влечение к туземкам он вытеснил надуманным отвращением к их наготе. Однако оно не имело никакого отношения к поведению полинезиек и объяснялось только его внутренней закомплексованностью.

Ливи получила пуританское воспитание, но оно не уничтожило в ней живое существо. Даже там, на Земле, ей нравилось пить спиртное, и особенно пиво. Она несколько раз пробовала курить, порою сильно сомневалась в Боге, а позже, переняв привычку Сэма, любила выдать парочку крепких ругательств, когда девочек не было рядом. Однако ее зря обвиняли в том, что она подвергала его книги строгой цензуре и якобы кастрировала их до неузнаваемости. Нет-нет, этим цензором являлся он сам.

Впрочем, Ливи всегда умела приспосабливаться к окружению. Она брала от жизни все, что хотела. Перечеркнув двадцать лет надежд и ожиданий Сэма, она влюбилась в Сирано де Бержерака, и необузданный француз пробудил в ней женщину, о которой мечтал теперь ее бывший муж. К своему стыду и смущению, Сэм признавал, что ему помешали сделать это нелепые моральные запреты и простая сексуальная безграмотность. Хотя после долгих лет в мире Реки и частого употребления мечтательной резинки от его былой сдержанности остались жалкие крохи.

Тем не менее он опоздал — опоздал навсегда. Но вот если бы Сирано погиб в бою или, например, под случайно упавшим грузом…

— Привет, Сэм, — сказала она по-английски. — Прекрасный денек сегодня, правда?

— Здесь каждый день прекрасен, — ответил он. — Трудно что-то сказать о погоде, когда она сама говорит за себя.

Ливи звонко рассмеялась, и Сэм почувствовал, как по его виску покатилась капелька пота.

— Ты не составишь мне компанию? — спросила она. — Скоро обед, и я иду к питающему камню.

Каждый день Сэм давал себе клятву обходить ее стороной, чтобы не трепать понапрасну нервы. И каждый день снова искал повод для встречи с Ливи, по-детски надеясь на какое-то чудо.

— Как поживает Сирано? — спросил он.

— О-о! Он просто счастлив. Билдрон, мастер по ковке мечей, обещал сделать ему рапиру — конечно, после того, как одарит шпагами тебя и всех членов Совета. А Сирано так долго ждал! Мы ведь и пришли сюда ради этой рапиры. Кто-то рассказал ему об упавшем метеорите, мы тут же собрались и отправились в путь. И вскоре величайший фехтовальщик в мире докажет вам всем, что его репутация не выдумка и не плод фантазии, как утверждают некоторые лжецы.

— Успокойся, Ливи. Никто из нас не говорил, что подвиги твоего Сирано высосаны из пальца. Просто их немного преувеличили, вот и все. Не станешь же ты убеждать меня в том, что он в одиночку отбил атаку двухсот солдат.

— Но он действительно участвовал в сражении при Порте-де-Несле! И там не было двухсот солдат! Ты снова пытаешься превратить все в фарс. В тот день на него напала толпа наемных бандитов — максимум сотня или около того. Да пусть их даже было двадцать пять! Какая разница? Спасая шевалье де Линьера, Сирано разогнал мерзавцев, как стадо овец. Двоих он убил, семерых ранил, а остальные разбежались кто куда. И поверь мне, это чистая правда!

— Я не намерен обсуждать достоинства и заслуги твоего мужчины, — ответил Сэм. — И мне не хочется спорить и ссориться с тобой. Давай лучше поговорим о былых днях, когда мы не могли жить друг без друга, — о том времени, когда ты еще не болела.

Ливи остановилась. Ее лицо стало мрачным.

— Я всегда знала, что ты ненавидел меня из-за этой болезни.

— О чем ты говоришь! Я любил тебя, Ливи! Любил! И еще меня мучила вина за то, что ты болела, а я был здоров. Но мне бы и в голову не пришло обижаться на тебя за твою болезнь — тем более ненавидеть. Ненависть я всегда приберегал только для самого себя.

— Похоже, с ненавистью я действительно перегнула, — ответила Ливи. — Но моя болезнь была тебе в тягость, и ты демонстрировал мне это самыми разнообразными способами. Ты, конечно, мог считать себя нежным и благородным мужем — и по большому счету имел на это право, — но бывали моменты, когда твой взгляд, бормотание и жесты… О боже! Я просто не в силах это описать! Ты негодовал, испытывал ко мне отвращение, а я все чувствовала и страдала оттого, что была больна!

— Нет, Ливи! Нет!

Услышав его громкий крик, несколько человек обернулись в их сторону.

— Что толку спорить об этом? Сердился ты на меня или ненавидел — теперь это не имеет никакого значения. Я любила тебя, Сэм, да и сейчас еще немного люблю. Но между нами больше ничего не будет.

Всю остальную часть пути он молчал. Дым сигары казался вонью подгоревшей капусты.

Сирано к питающему камню не пришел. Он руководил строительством стены, которая возводилась на берегу Реки. Сэм даже вздохнул от облегчения. Ему с трудом давались эти встречи с Ливи, но, когда рядом был и француз, он просто не находил себе места.

Они расстались, даже не взглянув друг на друга.