Филип Фармер - Мир Реки: Темные замыслы

Часом позже им доложили, что с верховьев Реки приближается флот короля Иоанна. Сэм отправился к Кровавому Топору.

— Армия Иоанна подойдет первой, — сказал он конунгу. — Они двигаются быстрее, так как им помогают ветер и течение.

— Поучи лучше свою бабушку, — огрызнулся Эрик.

— Что ты планируешь делать?

— Сначала разобью англичан, а потом утоплю в Реке немцев, — помахивая топором, ответил викинг. — Клянусь плевами дев, разорванными великим Тором! Мои ребра все еще болят, но плевать я хотел на эту боль!

Сэм даже не стал с ним спорить. Оставшись наедине с Лотаром, он мрачно произнес:

— Сражаться до последней капли крови при безнадежном перевесе сил! Наверное, в этом есть какой-то пафос, но лично меня он не устраивает. Вы можете думать, что я беспринципный таракан, но у меня есть мечта — великая мечта! И она важнее, чем все эти банальные идеи о верности и морали. Я хочу свой пароход, Лотар! Я хочу провести его до конца Реки — несмотря ни на что!

— Если сражение неизбежно, я не буду участвовать в нем, — добавил он более спокойным тоном. — Это абсурд! Их гораздо больше, а мы фактически безоружны. Поэтому я собираюсь предложить сделку.

— Кому именно? — спросил фон Рихтхофен. Барон побледнел, и его губы скривились в презрительной усмешке.

— Иоанну, — ответил Клеменс. — Я понимаю, что он эталон вероломства и мерзости, но конкуренция сейчас слишком велика, и ему придется объединиться с нами. Флот Радовица сильнее, и даже если Иоанн одолеет его, он будет настолько слаб, что мы без труда разделаемся с ним. В случае же нашего объединения фон Радовиц получит такой пинок, что побежит отсюда, как побитая собака.

Фон Рихтхофен засмеялся:

— А я было подумал, что вы предложите мне спрятаться в горах, а затем перейти на службу победителю. Признаюсь, я не согласился бы бросить всех этих людей, которые поверили в нас.

— Хоть я и Сэм, иногда мне хочется быть Фрэнком [62] Игра слов: Frank — уменьшительное имя от Фрэнсис, a «frank» — искренний, честный, откровенный (англ.). , — произнес Клеменс. — Скорее всего, я действительно убежал бы в горы, если бы посчитал ситуацию безвыходной. Но прежде чем вступать в сговор с Иоанном, нам надо избавиться от Кровавого Топора. Он никогда не согласится на союз с королем.

— Судя по вашим словам, Иоанн может ужалить даже ядовитую змею, — сказал немец. — Однако я тоже не вижу другого выхода. Мы должны убить Кровавого Топора! И не надо хмуриться, мой друг. Это вынужденная мера предосторожности, а не предательство. Ведь он-то избавился бы от вас при первом же удобном случае.

— Тем более что мы его не убьем, а просто отправим подальше… — нерешительно добавил Сэм.

Клеменс хотел обсудить план ликвидации, но фон Рихтхофен сказал, что время разговоров кончилось. Сэм просто пытался отсрочить тот поступок, который следовало сделать немедленно.

— Да, наверное, вы правы, — со вздохом согласился Клеменс.

— Так в чем же дело?

— Я мучаюсь от вины еще до того, как совершу преступление, — ответил Сэм. — И я чувствую себя презренным трусом, хотя для этого нет никаких причин. Абсолютно никаких! С самого рождения я виню себя по любому поводу — даже за то, что появился на свет.

Лотар раздраженно отмахнулся и зашагал прочь.

— Вы можете оставаться там, где стоите, — сказал он, обернувшись к Сэму. — Но только не требуйте потом, чтобы вас считали капитаном нашего корабля. Капитан должен быть тверд в своих убеждениях.

Страдальчески сморщившись, Сэм поспешил за немцем.

Лотар собрал двенадцать мужчин, которых счел достойными доверия. Они пошептались, разошлись по домам, а когда солнце перевалило зенит, вернулись назад с бамбуковыми копьями и ножами. Один из них принес лук и шесть стрел, однако его оружие было эффективным только на близком расстоянии.

Лотар фон Рихтхофен и Сэм Клеменс пошли впереди. Вскоре их группа поравнялась с хижиной конунга, которую охраняли шесть викингов.

— Мы хотим поговорить с Кровавым Топором, — сказал Сэм, стараясь сдерживать предательскую дрожь в голосе.

— Он сейчас с женщиной, — ответил Ве Гримарссон. Клеменс поднял руку, и Лотар, выскочив из-за его спины, ударил Гримарссона дубиной по голове. В тот же миг стрела, просвистевшая над плечом Сэма, вонзилась в горло другого викинга. Через десять секунд все стражники были убиты или тяжело ранены. Дело, однако, не обошлось без шума, и на защиту конунга поспешила новая дюжина воинов. Из хижины с громким ревом выскочил Эрик в чем мать родила, но со стальным топором. Фон Рихтхофен ударил норвежца копьем и двинулся вперед, сжимая древко в руках. Конунг выронил топор, отступил на пару шагов и, ударившись спиной о бамбуковую стену хижины, изумленно осмотрелся вокруг. Его губы что-то шептали, кровь струилась из уголка рта, а кожа быстро приобретала голубовато-серый оттенок.

Лотар вырвал копье из живота викинга, и Кровавый Топор сморщился от боли.

Во время жестокой схватки шесть человек из отряда Клеменса были убиты, а четверо получили тяжелые ранения. Норвежцы сражались до конца. Храня верность конунгу, они погибали, прикрывая его своими телами.

Сэм Клеменс, перепачканный собственной и чужой кровью, оперся на древко и попытался зажать ладонью глубокий порез на плече. Он только что убил Гуннлаугра Торфинссона. Тот слишком уж яростно насел на Лотара, и Сэм с перепугу вонзил копье под лопатку викинга. Жаль, что это оказался Гуннлаугр. Из всех норвежцев он больше других смеялся над шутками Сэма. И вот недавний друг нанес ему предательский удар.

«Я побывал в тридцати восьми битвах, но убил лишь двух человек, — думал Сэм. — Тот первый, израненный турок, едва стоял на ногах. И я, Сэм Клеменс, могучий воин и великодушный герой, прикончил его одним ударом».

Клеменс задохнулся от ужаса и отвращения, осознав, что эти люди навсегда останутся для него трупами. А что же он будет чувствовать, когда проживет десять тысяч лет?

Внезапно Сэм испуганно закричал и задергал ногой, пытаясь освободиться от руки, схватившей его за лодыжку. Не в силах отделаться от нее, он замахнулся копьем и пронзил человека, который вцепился в него мертвой хваткой. Кровавый Топор лишь вздрогнул и усмехнулся. На какой-то миг жизнь вернулась в тело викинга, и дымка смерти исчезла из бледно-голубых глаз. Он заговорил. Его голос был слабым и тихим, но Сэм и стоявшие рядом люди слышали каждое слово умиравшего конунга.

— Биккия! Кал Рататока! Я не позволю тебе уйти, пока ты не выслушаешь меня до конца! Боги наделили меня даром прорицания. Они жаждут мести за твое предательство. Поэтому слушай! Я знаю, что здесь есть железо — прямо под этой пропитанной кровью травой. Я чувствую, как оно втекает в мои жилы и как серый металл делает кровь густой и холодной. Железа тут много — гораздо больше, чем нужно для твоего белого корабля. Ты выкопаешь его. Тебе удастся построить корабль, который мог бы соперничать со стругом великого Одина. И ты станешь его капитаном — ты, сучий Клеменс! Твой корабль пройдет по Реке столько миль, сколько не покрыли бы за день даже восемь ног Слейпнира. Ты будешь плыть на север и юг, на восток и запад — туда, куда поведет тебя Река. И ты не раз обогнешь этот мир.