Дмитрий Шмелев - Темпус

— Как тебя вырубило — сюда затащил, да отдыхать уложил. — прогудел грузчик. — Почти сутки прошли, недавно — обед был.

В животе, отзываясь на эти слова, пронзительно забурчало. Бородач, усмехнувшись, удалился куда-то, вскоре вернувшись с миской каши в руках. По крайней мере, это было похоже на кашу.

— Так вот. — продолжил он, пока я уминал припозднившийся "завтрак". — Чем-только не пробовал — ни царапинки. Прочность — жуткая. Чудо, а не мечи…

На этих словах меня переклинило. Память, встав на место щелчком, принесла все подробности прошлого вечера. Пружиной подскочив с места, я бросился к верстаку, по пути спотыкнувшись об обломки магма-брусков. На стойке, закрепленные в специальных пазах, лежали клинки. Пока еще — грубые и оплывшие, шершавые и шероховатые. Черные — переливающиеся темными искрами. Серые — блестящие серебром. Непонятные. Но… Даже в таком состоянии — безумно красивые. Во рту мгновенно скопилось столько слюны, что показалось, что я сейчас захлебнусь.

Дварф, подойдя, молча взял лежащий рядом напильник.

— Вж-ж, вш-ш. — повторился душераздирающий звук. Никакого эффекта. Поверхность клинка осталась девственно целой, словно по ней вместо рифленой железки возили пером. Напильник же начал стесываться буквально на глазах, превращаясь в гладкую палку.

— Песок есть? — деловито спросил я.

Хозяин кузни впал в ступор, осмысляя запрос. Неужели трудности перевода?

— Толченая каменная крошка? — полувопросительно уточнил бородач, тыкая пальцем в один из углов. Подойдя, я хапнул небольшой увесистый мешочек и, развязав горловину, запустил туда руку. Чем-то на цемент похоже: серое, да пылеобразное. Впрочем, в качестве абразива сойдет.

— А бочка или коробка средних размеров?

Еще один тычок пальцем. Такс, что тут у нас… Кадка циллиндрической формы, да еще с крышкой. Идеальный размер — как раз под мечи!

— Глина или загустевшая грязь?

Дварф удивленно округлил глаза, однако тут же догадался, для чего это надо.

— Рыбий клей. — он протянул мне банку, снятую с полки. — Застывает мгновенно. Для обработки рукоятей использую, кожу приклеивать.

— Годно. — обрадовался я.

Банки хватило аккурат на всю кадку — все до единой щели были замазаны. Засыпав примерно на треть каменной крошки, я выбросил в пространство сырой маны. Была обычный абразив — станет магический, более прочный и устойчивый к истиранию. Затем я сунул внутрь клинки и закрыл крышку. Идеальный размер — как раз по длине. Повезло. Подумав немного, я приклеил крышку остатками клея — вдруг отвалится? И, наконец, подвесил кадку в воздухе на щупе.

На этот раз все было по уму: процесс обзавелся техникой безопасности. Недолго думая, я создал круг внутри круга, заставив два "хлыста воздуха" кружиться друг против друга. Один — по часовой стрелке, другой — против. Этакая двойная сфера, создаваемая быстрым вращением. Даже если пыль через первый круг пролетит — на втором остановится.

Силы было решено экономить — тело еще побаливало после вчерашнего. Как прикладывать меньше усилий, одновременно увеличив крутящий момент? Правильно — используя зубчатый механизм. Дирижируя руками в воздухе, я принялся творить. Получилось довольно убого и кривовато, но все же — оно работало. Скрученные из магических щупов шестерни вращались довольно быстро — сказывалось нулевое трение, да отсутствие прочих подобных эффектов. Присоединив один конец "цепи вращения" к кадке, я вырастил на другом удобную ручку и начал крутить. Дребезжащий звук до ужаса напомнил земные бетономешалки — ностальгия, эх…

С шестеренками работать было одно удовольствие: один поворот ручки равнялся пяти-шести вращениям кадки. Лафа. Лишь спустя двадцать минут до меня начало медленно доходить, что здесь что-то не так. Продолжая крутить, я задумался. Точно! Легкость, с которой все получается. Раньше даже пару щупов было трудно держать, а сейчас — целых семь без проблем. Неужели это последствия чрезмерного напряжения? Как с мышцами: на износ поработал, потаскал тяжести — стал сильнее. И вчера тоже самое — колдовал на пределе сил, выдохся — а сегодня лимит сил вырос. Пожалуй, подобное надо проделывать чаще… Хотя может тут и Комод виноват — благодаря умениям дроу затраты на колдовство снизились, вот и легче теперь.

Часом спустя кадка не выдержала и с хрустом сломалась, выбросив в воздух целое облако пыли. Осталось лишь похвались себя, да порадоваться предусмотрительности: защитный барьер из кругов справился на все сто. Дварф напряженно подался вперед — он ждал результат. Дождавшись, пока облако перестанет клубиться, я отключил магию. На пол, возмущенно звякнув, что-то упало и было тут же засыпано кучей пыли.

Кузнец, не выдержав, метнулся вперед и начал нервно разгребать насыпь. Сначала показался кусок рукояти, затем — нижняя часть лезвия. Гладкие, плавные, почти что зеркальные внешне. Идеально ровная поверхность. Бородач шумно выдохнул, вложив в этот простой звук целое озеро восхищения. Кажется, я только что выиграл спор.

Правка и доводка мечей до ума длилась почти трое суток. Спать коротышка отказывался, приняв это за вызов своему мастерству. Судя по звукам, кузнец спал урывками, отрубаясь буквально на пару часов, а затем вновь поднимался "к станку". Украшение и подбор обмотки для рукояти, поиск баланса и тесты режущей кромки, да куча подобного прочего. Пришлось раскошелиться на дорогущий точильный набор из кристаллов — обычные инструменты просто не брали мечи.

Самое интересное — что мне доступ в кузню был запрещен. Вредный бородач запер дверь, да для верности припер ее наковальней — войти стало практически нереально. Ломать стену и портить отношения категорически не хотелось — пришлось стиснуть зубы и ждать. Ночевать на крыльце, попросту тратя время, было довольно глупо, так что я посвятил его жизненным мелочам: в основном обустройству дома.

На третий день, когда я пришел проверить прогресс, в кузне загрохотало. Раздался скрежет чего-то тяжелого, а затем дверь отворилась. Показалась голова дварфа — всклокоченная и встопорщенная, очумелая, не от мира сего.

— Нужны камни. — сказал он. — Драгоценные.

Я картинно изогнул одну бровь:

— Мне бы тоже пригодились…

— Дурак. — отмахнулся кузнец. — В рукоять. Для завершения образа.

— Любые? — невольно заинтересовался я.

— Дважды дурак. — скривился дварф. — Чем дороже — тем лучше. Почему — объяснять?

— Нет.

Тут и так все предельно понятно. Чем дороже цена — тем выше редкость и, как, правило, добротнее свойства. Самые дорогие камни — алмазы, и ценятся они из-за своей прочности. Что еще для мечей подойдет, как не они? Мы же парадный клинок делаем, безвкусно украшенный. Наоборот — боевой, прочный и крепкий. Обычные побрякушки рассыплются в пыль, не выдержав чужого удара. Алмазы же — сдюжат, хотя могут и покрыться царапиной.