Артур Макгваер - Пришелец

— Слышал я об этом.

— Так вот, сделали мне предложение купить мои разработки в нейрологии. Понятно, что за бесценок! Я естественно, отказался. И к сожалению, поздновато понял, чем они меня в случае отказа уесть могут!

— И что? КАК?

— Твоя тушка. Что без чувств лежала. Дала им зацепку. Мне пришло извещение, что меня «поговорить», приглашают в местное отделение защиты прав пациентов. Я справки навёл, оказывается, мне там предъявят обвинение, и как подследственного, поместят в «шарагу». Ну а там — будут прессовать, «выдавливать», что я разработать успел.

— Сурово. И ты решил сюда?

— Отож! Напрашивающийся ход. По крайней мере выяснить, что тебя там в коме держит!

— И как давно ты тут?

— Уже третий месяц пошёл! Судя по всему, комп «ускоряет» ход здешнего времени относительно нашего.

— А Сергея Брюхоненко куда дел?

— Повздорили мы с ним. Он в ужас от того, что я объявился, пришёл, попытался меня выпнуть. И рассудок у него отключился. Всёж комп сервака томографа мощнее чем одна человеческая голова. Вот только перед «отключкой» нагадил он мне знатно!

— Это как?

— Очнулся я, после битвы сознаний знаешь где?

— Подозреваю. В психушке?

— Ага. На знаменитой Канатчиковой Даче! На самой родине марксизма-кащенизма! В смирительной рубашке!

— А дальше что?

— А дальше долгие попытки убедить докторов, что я не сумашедший. Тщетно. Если эта братия тебя загребёт… А тут ещё и псих необычный — вопил, что его разум хочет «поглотить» демон из будущего! Уж как я ни пытался их переубедить, а всё равно, не верили! Подлавливали на незнании деталей жития-бытия исконного владельца тела. Ну а когда нарисовался один типчик, Бокия его кличут, я понял, что конкретно попал. Пришлось бежать.

— И вышло? Вроде психов стерегут.

— На моё счастье, не так, как в наше время. На прогулку водят, охрана считай, никакая, кроме санитаров. Меня после месяца пребывания в этом доме скорби, стали выводить на прогулки. Затем — поручать посильную работу, типа уборки территории парка дачи. И вот, дождавшись тёплых деньков, я прям как Шурик, помнишь эпизод с «белой горячкой» и побегом из психушки? взял дрын, дождавшись когда санитар, что меня сопровождал, отлить отошёл, и прям как олимпийский спортсмен барьер, одолел с разбега стену больнички. А затем… Это было прям как в кино! До сих пор смеюсь, как вспомню! Представь — бежит по дороге псих, а за ним толпа санитаров!

— И как оторвался от них?

— Добежал до моста, по дороге скинул пижаму и тапочки, чтоб не мешали скорость набрать, и сиганул с моста в реку. Нырнул, поднырнул под опору, благо что верно рассчитал — её с одной стороны подмыло, ну и спрятался в срубе опоры от преследователей. Они меня дооолго в реке искали, почти весь день! Дождался ночи, стыбздил крестьянскую одёжку у местных труженников тяпки и сохи, добрался до свой бывшей квартиры. Залез в окно, забрал документы, и деньги, ну и решил от Москвы куда подальше, натурализоваться. Сейчас гражданских паспортов нет, сменил имя-отчество, на Степана Степаныча.

— А что фамилию не сменил?

— В документике у меня одном забавном, записано С. С. Брюхоненко. Понял?

— Понятно.

— Махнул на Украину, потому что помнил о тракторе «Запорожецъ» и месте его создания. Подумал, что энтузиасты местные могут в фельдшере нуждаться. Так оно и вышло. Вот, месяц как работаю тут в медпункте. Помаленьку обрастаю связями, оборудование медицинское частью делаем, частью меняем на продукцию завода. С пару недель обнаружил твои следы — журнал «ТМ». У одного рабочего увидел, ему родственники из Киева прислали. Поговорил с главинженером, он тут заправляет, и решили эти журналы выписать. Так я о твоих художествах узнал.

— Сразу понял, что «ТМ» — моя?

— Конечно! Я же этот журнал в детстве выписывал, и год начала его издания помню, он в каждом номере на первой странице упомянут! А тут вдруг с таким же названием журнал на десять лет раньше выходить стал!

Алексей замолчал, раскуривая самокрутку.

— Что дальше делать будешь?

— Поработаю, накоплю деньжат, авторитета и документиков, а затем — рвану в Америку!

— Куда-куда? Там же скоро кризис будет!?

— Кому кризис, а кому — шанс стать миллионером! Есть у меня план…

— А вернутся к себе?

— А что меня там ждёт? Эти уроды не отстанут, а я и тут увидел, как устроиться можно… Да так, чтобы и на хлеб хватило, и на яхту и дворец персональный, и грабить особо никого не надо!

— А родине помочь?

— А почему нет? Можно. Но не как у Термена вышло! Не знаю, насколько либерасты из нашего времени наврали, но если даже часть того, что про ГУЛАГ у Шаламова написано, правда, жить здесь я не хочу. Чего я здесь добъюсь? Максимум — госдачи и служебного авто. А вот за бугром…

— Там тоже проблемы есть. И ты не суди о них по своему немецкому опыту…

Алексей снова замолчал.

Бронштейн, который слышал разговор двух пришельцев, находился в состоянии, которое лучше всего характеризует слово «ступор». Вдобавок, к ошеломлению прибавилось постепенно охватывавшее разум чувство разрушения рассудка. Или «разрыва шаблонов», как говорил Макаров.

Внезапно, сознание Бронштейна померкло. Словно разряд электротока прошёл через голову.

Мирно куривший доктор поперхнулся дымом сигареты и стал медленно заваливаться на бок. Его лицо посинело.

Мощнейший ментальный удар вывел Бронштейна из ступора. Подпрыгнув от неожиданности, он посмотрел на бъющегося в конвульсиях Алексея-Брюхоненко, и окончательно стряхнув с себя морок, рванул к дому, где жил второй пришелец, за подмогой.

Хрипящего доктора втащили во двор, обдали холодной водой из ведра. Тот затих, лишь частое прерывистое дыхание свидетельствовало о том, что он ещё жив.

— Подмога нужна. Квалифицированная медпомощь. Макаров…

— Макаров! Ты где? Почему не отвечаешь?

Однако несмотря на все попытки, пришелец не отзывался. Более того, чувства, «отмороженные» без малого уже почти полгода, пришли в норму. Из головы ушло ощущение тяжести и чужого присутствия.

Постепенно Бронштейн стал догадываться, что произошло.

Вычислитель из будущего! Соборная мощь компьютера и мозга пришельца. Очевидно, его отключили! Там, в БУДУЩЕМ!

Матвей, теперь уже только Бронштейн, смотрел как подвода, на которую только что погрузили связанное тело врача, медленно катит по просёлку, что считался здесь за главную улицу.

Вздохнул, и пошёл к избе, где они с Николаем сняли жильё. Идти нужно было довольно далеко, и времени подумать, что теперь делать, хватало с избытком.

— Как теперь быть? — думал Матвей. Без Макарова я не представляю, что я буду говорить ребятам! Ведь он фактически взял на себя всю работу по управлению!