Дмитрий Володихин - «Если», 2008 № 11

— Понятия не имею. Я здесь только несколько месяцев. — Доктор Эдгаре бесцветно улыбается. — Но ни одного археолога я пока не потерял.

В сентябре Уран будет в противостоянии семнадцатого числа, а я не встретила еще ни одного инопланетянина.

За занятиями по ксеноакклиматизации проходит большая часть месяца. Нам показывают картинки, потом фильмы, потом трехмерные проекции различных инопланетных рас, входящих в «Синдикат Звездного пути»: двуногих луриан, чья нервная система в общем и целом похожа на нашу, и кальмарообразных тксайков, чьи глаза и визуальное восприятие почти идентичны нашим. Подчеркивается сходство, различие затушевывается.

Есть также вводный курс по корпоративной структуре Вселенной. Мы узнаем, что каждая раса подчиняется «Синдикату» на период службы, рассчитанный исходя из существующей у нее базовой системы счисления и отрезку времени, который соответствует продолжительности жизни одного поколения, но не превышает определенного факториала числа пальцев на доминантной руке. Самый важный из доступных примеров: людей будут держать в рабстве три тысячи триста лет, период, соответствующий сотне поколений (сто значимо в нашей базовой десятичной системе), но наше служение в любом случае не может превышать пяти тысяч лет (пять пальцев на одной руке). Эта система, насколько я могла определить, весьма спорна, но суть проста: рабство человечества будет продолжительным. Таковы завоевание и порабощение.

Когда срок истечет, человечество получит право на наградное членство в «Синдикате», к тому времени нам также дадут возможность создать собственный синдикат, если сумеем уговорить присоединиться к нам, по меньшей мере, две расы. Разумеется, синдикаты действуют не в вакууме: всякий является членом консорциума, а каждый консорциум подотчетен следующей инстанции — коротко говоря, миром правят масоны, как я всегда и подозревала.

— Типичная пирамида, — качает головой Кора Марч, пока мы отдыхаем в буфете после занятия вводного вспомогательного курса. — И как это меня рекрутировали продавать «Эмуэй»?

Кора — моя начальница и подконсул, я при ней состою младшим оценщиком в Консульстве охраны культуры завоеванных народов. Мне она сразу понравилась, как и большинство других оценщиков. За два месяца в лагере подготовки у нас сложилась собственная компания.

— Вот о чем никогда не говорится, — замечает мой коллега Джулиан, — как нам относиться к лурианам?

— Как к товарищам по оружию, — отзывается Кора. — Они зависимые члены, наполовину завоеванные, как и мы. Единственная разница в том, что они были ассимилированы несколько поколений назад, так что у них не случится никакого приступа ксенофобии. У моих внуков будет то же самое.

Мы недолго молчим, женщины обмениваются многозначительными взглядами. Бездетная Кора, которой за сорок, рассчитывает, что инопланетные биотехнологии позволят ей родить детей в семьдесят, через тридцать лет, поскольку условия нашего контракта беременности не предусматривают.

Почему-то ее вера в будущее — и в инопланетян — придает нашему выбору реальность и надежду, делая его еще более пугающим.

В октябре полнолуние придется на 6:10 по Гринвичу четвертого числа. Я смогу его только воображать, потому что покину Землю.

Пока мы поднимаемся на борт шаттла, который унесет меня в мой новый дом за небом, я думаю про гипотезы Грегори Лина о лучевой технологии. Не видно никаких следов подобного луча, если не считать полет на шаттле уловкой в курсе нашей ксеноакклиматизации: наши пилоты — луриане.

Они ждут у дверей шаттла, кажутся выше, чем на фотографиях, и более чуждыми, чем ожидалось. Униформы «Синдиката» сидят на них странно, словно на бедра им намотали полотенца, и груди у женских особей голые. Мои собратья возбуждены до предела. Один мужчина бросается к выходу. Почему-то это меня утешает.

— Выходит, инопланетяне не до конца залезли нам в душу, — говорю я Коре.

Она не обращает никакого внимания на то, что происходит у нас за спиной; она целиком поглощена созерцанием луриан.

— Ты видишь то же, что и я? — спрашивает она. — Они же хордовые! У них хордовые хребты. Они двуногие. Двусторонняя симметрия… даже больше! Груди. Соски! Кормление грудью?

Я вижу то, что видит она, и понемногу тоже изумляюсь.

— Они могли развиться на Земле!

— Похоже, в теории панспермии все-таки что-то есть.

Человек передо мной начинает тяжело и прерывисто дышать, проходя мимо луриан, но я иду с поднятой головой, даже сердце не ёкнет, Кора всего на шаг позади меня.

Корабли «Синдиката» названы числами. Меня селят на борту «3491» в длинном коридоре младших оценщиков. После размещения Кора приглашает своих оценщиков в каюту, чтобы выпить.

— Как ты протащила сюда алкоголь? — спрашивает Джулиан.

Кора качает головой:

— Не протащила. «Синдикат» мне сказал, что моя задача укреплять социальные связи внутри моей группы. А значит, они платят за алкоголь. Пейте.

Мы обсуждаем увиденное на борту «3491». Кто-то жалуется, что ему не хватает неба. Подшофе, тоскуя по дому, Кора с готовностью показывает нам небокамеру, где будет проходить большая часть нашей работы в Консульстве.

Небокамера — пустое обширное помещение. Через прозрачный потолок видна величественная панорама звезд, и мы стоим под ней, благоговейно задрав головы, радуясь искусственной гравитации, благодаря которой этот вид кажется прекрасным, а не тошнотворным.

— Это небокамера. Тут мы выставим… нашу коллекцию.

На последних словах Кора запинается.

Чтобы развеять мрачное настроение, Кора распаковывает два манипулятора гравитационного поля. Мы практикуемся, учась поднимать ботинки, дергать друг друга за волосы и возиться в странной игре в духе «лови, если сможешь», когда проигравший становится следующим мячом.

Наконец с алкоголем покончено, мы угрюмо расходимся по каютам. Большинство разбивается на пары: я выбираю Джулиана. После мы шутливо спрашиваем друг друга: можно ли считать основной инстинкт, базовую тягу к спариванию той или иной разновидностью ксенофобии.

— Вот почему антропологам не следует спать с другими антропологами, — говорит он. — Мы высасываем романтику из каждого романа, спрашивая себя, какая эволюционная потребность свела нас в данный момент времени.

— Вот почему антропологам как раз и следует спать друг с другом, — смеюсь я. — Нам незачем подавлять естественную потребность обсуждать такие вещи вслух.

Но смех замирает. Мы просто два человека в темноте: да, мы боимся инопланетян, но и себя тоже.

В ноябре молодая луна народится шестнадцатого, а мы принесем наши первые жертвы.

Консульство охраны культуры завоеванных народов — археология консулов в крупном масштабе. Кора объясняет и объясняет, но каждому из нас самому приходится осваиваться со смыслом ее слов. Лишь когда мы начинаем демонтировать Рим, до меня по-настоящему доходит…