Эликс Делламоника - «Если», 2004 № 01

— …Долой пропаганду гермафродитизма! Даешь здоровую литературу!

Активисты боролись за нравственность не только словом, но и делом. В обмен на порнографические книги Ди-Ди всем желающим предлагали новый роман Людвига Познанского «Отмороженный против Бешеного».

Мартин обошел стопки бестселлеров. Единственная книга, которая сейчас его интересовала, аккуратно упакованная лежала в рюкзаке.

Выбраться на свободное пространство удалось не сразу. Как всегда в ясную погоду, Станцию окружала пестрая толпа.

Харизматичная ораторша Стародомская клеймила российское здравоохранение:

— Долой тоталитарную медицину, ущемляющую права одноклеточных!

Перегревшиеся на московском солнце безарийцы восторженно аплодировали ложноножками.

Мартин протиснулся через кольцо журналистов и заметил еще одну громадную амебу. Безариец как раз общался с накрашенной девицей. Девица не выдержала:

— Ну ты, микроб-переросток! Двести — и ни ютяксом меньше!

Безариец, уже на треть объема состоявший из «Клинского» пива, булькнул что-то утвердительное.

Мартина путаны проигнорировали.

За несколько кварталов от Станции было спокойнее. И гости из иных миров попадались реже. Мартин поймал такси.

Садясь в машину, он заметил зеленого гуманоида. Гуманоид слабо повизгивал, а двое милиционеров охаживали пришельца дубинками.

Мартин вздохнул и отвернулся. Брата по разуму жалко. Но московской регистрации еще никто не отменял…

Он вдруг вспомнил гипотезу одного российского ученого. Этот саратовский психолог в результате кропотливых наблюдений сделал вывод: менты лишены разума. Особенно столичные.

«Глупость, — решил Мартин. — Просто разум иногда имеет такие причудливые формы…»

И все-таки здорово, что у него с регистрацией все в порядке.

Летний вечер обещал быть спокойным и размеренным. Добравшись до родной квартиры, усталый «охотник» скинул рюкзак. Драгоценную книгу бережно распаковал и положил на письменный стол.

Дальше начались сюрпризы. Едва он выбрался из душа — требовательно прозвенел видеофон.

Мартин проигнорировал. Видеофон не унимался. Пришлось нажать кнопку. Вспыхнул экранчик, и Мартин понял, что не ошибся в худших ожиданиях.

— Я тебя не оторвал? — ласково сощурился дядя.

— Только что вернулся на Землю…

— Значит, я вовремя!

— Ага, — зевнул Мартин.

— Горю желанием обнять дорогого племянника!

Старых родственников надо уважать.

— Давайте завтра…

— Нельзя, племяш! Праздник-то сегодня!

— Ладно, часа через два подъеду…

— Зачем утруждаться, — улыбнулся дядя. — Я уже здесь, внизу…

Отключив видеофон, Мартин чертыхнулся. И принялся пожарными темпами наводить порядок. Едва он успел засунуть книгу чукотских сказок на самый верх шкафа, в дверь требовательно позвонили.

— Сколько же мы с тобой не виделись?! — прочувствованно вздохнул дядя, крепко обнимая племянника.

— Полторы недели, — уточнил Мартин.

— А будто полгода прошло, — развел руками гость. Затем из объемистого пакета достал не менее объемистую бутыль.

— Водка? — спросил Мартин.

— Обижаешь, племяш. С моей-то печенью… Натуральный самогон.

Мартин вздохнул и отправился на кухню. Когда он опять заглянул в гостиную, дядя держал в руках книгу — разумеется, именно ту.

— «На крыше дома отдыхало стадо тюленей. «Однако, явка провалена», — понял Штирлиц…»

Дядя захлопнул книгу и укоризненно уставился на племянника:

— Эх, молодежь, молодежь… Все легких путей ищете.

Мартин отвел глаза.

— Скользите по поверхности, не проникая в глубину.

— Это же чуждый разум! Туда не проникнешь…

— А поговорить по душам? Может, они бы и сами все выложили!

— С ключниками? — округлил глаза Мартин.

— Да что ты вообще знаешь про трудности? — неожиданно взорвался дядя. — Попробовал бы ты во времена СССР съездить в Гвинею и убедить тамошних каннибалов в преимуществах развитого социализма!

Мартин виновато пожал плечами.

— И как… удалось?

— Еще бы, — кивнул дядя. — Американцы вон до сих пор переубедить не могут.

Старый родственник примирительно улыбнулся:

— Ладно. Наливай.

— Что хоть празднуем?

— Ну ты даешь, племяш! Забыть про 611-ю годовщину Грюнвальдской битвы!..

Дальнейшая беседа шла мирно и непринужденно. Единственные разногласия возникали по технических вопросам. Мартин достал хрустальные рюмки. И тут же узнал, что натуральный неразбавленный самогон полагается пить из граненых стаканов.

Экзотические емкости в результате долгих поисков удалось обнаружить в кладовке. Водрузив их на стол, Мартин расслабился, однако встал вопрос о закуске. Дядя, как истинный гурман, отказался закусывать самогон чеддером и шпикачками.

К счастью, все необходимое было у дяди с собой — три банки кильки в томате и два сырка «Дружба».

Наполнив стаканы до краев, он провозгласил:

— За встречу!

Последующие тосты вспоминались Мартину смутно. Кажется, пили за героев Грюнвальдской битвы… Что-то насчет мировой гармонии… Потом за Высший Разум. Ага. За него пили два раза.

Дядя время от времени нюхал плавленый сырок и что-то объяснял. Какие-то глубокие философские понятия. Единственное, на что был способен Мартин — кивать и поддакивать.

— …Не ищи легких путей, племяш. Иногда надо бросить вызов судьбе…

Потом Мартин очнулся — один в опустевшей квартире. С сырком «Дружба», крепко зажатым в кулаке.

Покосился на часы — глубокая ночь.

В голове шумело.

Бутыль исчезла. По-видимому, туда же, куда и родственник.

Книга чукотских сказок была на месте.

Мартин добрался до ванной и сунул голову под холодный душ.

Сознание чуть прояснилось. Где же дядя? На него это совсем не похоже…

«Надеюсь, я его ничем не обидел?»

Попробовал восстановить в памяти разговор.

Что-то важное было сказано. Но что именно?..

Он отправился на кухню и трясущимися руками нацедил в кружку пол-литра огуречного рассола.

Дзынькнул видеофон. Мартин чуть не выронил банку с огурцами. И бросился в гостиную.

Пять минут спустя он был уже одет. Стрелки часов ползли медленно, но неотвратимо.

Он успеет. Должен успеть.

Мартин выскочил в прохладу ночной улицы. Ждать такси было некогда. Он оглянулся по сторонам.

И заметил в конце квартала милицейский уазик.

Прапорщик и сержант выслушали, не перебивая. Потом прапорщик вздохнул:

— Ну что, оформим клиента?

— Да ну, возиться… Белая горячка — значит, его надо в Кащенко…

Мартин с отчаянием всматривался в их глаза. Равнодушные, пустые. Их интеллект спал. Крепким, беспробудным сном. Неужели тот саратовский психолог был прав?

Драгоценные минуты таяли.

Как разбудить дремлющий разум?