Э. Грант - «Если», 2004 № 03

Они оба с мрачной серьезностью кивнули друг другу.

— Отлично, — сказала Кин. — Распрекрасно. А теперь давайте посмотрим фильм еще раз.

Либо фильм был самый что ни на есть подлинный, либо Джало был невоспетым гением спецэффектов.

Многие пейзажи можно было снять в приполярных областях Новой Земли или где-нибудь в Серендипити. Но точно не на Нждале или Милкгаарде, потому что в этих мирах нет крылатых животных, а на одном из кадров была ясно видна пролетающая вдали птичья стая… Правда, когда Сильва прибегла к сильному увеличению, оказалось, что эти летуны были кем угодно, но только не птицами. У птиц никогда не бывает лошадиной головы, черной блестящей чешуи и перепончатых крыльев. Однако в человеческой истории существовало название для подобных тварей; слово ДРАКОН вспыхнуло и развернулось огненным цветком в разуме Кин.

Они видели морские пейзажи, и если только с размерами волн было все в порядке, то резвящийся в этих волнах змееподобный монстр достигал не менее километра в длину.

Они наблюдали снятые издали панорамы — скопления крупных, явно искусственных объектов, которые могли оказаться городами; несколько живописных закатов, причем один из них был снят с довольно значительной высоты. А также многочисленные виды усыпанного яркими звездами неба.

— Вернись к закату, который снимали с воздуха, — сказала Кин.

— Что здесь не так?

— Горизонт какой-то странный, — сказал Марко.

Действительно, линия горизонта была словно сплющена. Что-то еще было не совсем правильно, но Кин не сумела с ходу указать на эту неправильность пальцем.

— Если отвлечься от горизонта, то это может быть любой человеческий мир, — заключила Сильва.

— Интересно, — сказала Кин. — Джало как-то раз оговорился и назвал Плоский мир плоской Землей.

— Меня это ничуть не удивляет, — заметил Марко. — Люди — единственная галактическая раса, породившая примитивную идею Плоского мира. — Он вернул на экран вид звездного неба. — Если ты мне не веришь, взгляни сюда. Кунги всегда думали, что живут внутри огромной мировой сферы. А у шандов всегда маячил перед глазами большой Близнец их собственной планеты, который и преподал им основы космологии.

Кин недоверчиво хмыкнула. Позднее она проверила его слова в корабельной библиотеке. Все оказалось верно, но что это доказывает? Что человечество малость глуповато и чересчур эгоцентрично? Но это и так понятно всей Галактике.

— Надеюсь, мы сможем установить истинную природу этого Плоского мира, — добавил Марко. — Когда прилетим туда.

— Стоп! — сказала Кин. — Притормози на этом месте. Что значит

— когда прилетим?

Кунг бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Это значит, что я уже запустил программу полета. А тихое попискивание, которое ты слышишь, означает, что процесс зарядки матричных конденсаторов подходит к концу.

— Где мы сейчас находимся?

— В полумиллионе километров от Кунга.

— Тогда вернись и высади меня. Я никуда не лечу!

— Да? И какие же у тебя планы?

Кин заколебалась.

— Ну, мы могли бы отвезти Джало в клинику, — сказала она наконец. — И мы могли бы… ну, подождать… чтобы потом…

Все это было настолько неубедительно даже для нее самой, что она замолчала.

— У нас есть маршрут, корабль и свободное время, — резко сказал Марко. — Пока этот тип лежит в саркофаге, с ним больше ничего не случится. На любой человеческой планете нам придется давать объяснения. И Компании наверняка захочется узнать, почему это Кин Арад была с ней недостаточно откровенна.

Кин взглянула на Сильву в поисках поддержки, но шанда лишь кивнула кунгу.

— Мне бы очень не хотелось упустить такой шанс, — с серьезным видом сказала она.

— Послушайте, лететь туда с Джало — это одно дело, а без него — совсем другое, — сказала Кин как можно убедительней. — Подумайте, мы не знаем и половины того, во что собираемся ввязаться! Я призываю вас к разумной осторожности, только и всего.

— Только не говорите мне больше о знаменитом обезьяньем любопытстве, — заметил Марко, обращаясь к шанде. — И не надо про неизбежность распространения влияния человечества, о чем мы уже неоднократно…

— Вы просто сумасшедшие! Оба!

Марко пожал плечами. Чрезвычайно выразительный жест, если у тебя плечи в двойном комплекте. Он извлек свой мускулистый костяк из пилотского кресла и сказал:

— О’кей. Можешь лететь назад.

Кин плюхнулась на сиденье и опустила экран, полукольцом охватывающий главный пульт, до уровня своих глаз. Потом она посмотрела на сам пульт, который занимал три четверти рубки. Кое-что на пульте казалось смутно знакомым. Эта черная панель, должно быть, контролирует температуру и качество воздуха, но все остальное?.. Кин привыкла к самостоятельным кораблям, которые имели большие мозги.

— Я не могу летать на этом!

— Рад, что ты снова с нами, дорогая, — сказал Марко и взглянул на часы. — Почему бы вам пока не поспать?

Кин лежала на своей койке и размышляла. Она думала о стереотипах, определяющих отношение к чужим расам. Все кунги параноидальны, кровожадны и суеверны. Все шанды хладнокровны, кровожадны и иногда едят людей. Кунги и шанды думают, что люди кровожадны, безрассудны, ужасные гордецы и сорвиголовы. Все расы думают, что эхфты очень странные, но забавные, и никто на самом деле не знает, что думают эхфты обо всех остальных.

Это правда, что однажды в старые недобрые времена четыре кунга ворвались в человеческий корабль, который едва успел приземлиться, и прикончили тридцать пять человек из экипажа, прежде чем последний кунг пал под весом утыкавших его клип-иголок. Это правда, что в неких строго определенных случаях, которые ныне тактично забыты, шанды с величайшими церемониями поедали людей. И что? Способен ли человек адекватно оценить подобные факты, если только сам не станет мыслить как инопланетянин?

«Мы втискиваем друг друга в узкие рамки малочисленных клише, — подумала Кин. — Только так галактические расы способны уживаться. Мы видим в чужаках людей, родившихся в иной шкуре, хотя все мы выкованы разной гравитацией на наковальнях различных странных миров…»

Она села и прислушалась в полной темноте. Корабль еле слышно урчал сам для себя. Кин встала и вышла в экваториальный коридор как была, неодетой. Мысль, которая слабо царапалась на задворках ее разума, внезапно проникла в сознание, и эту мысль следовало срочно проверить.

Через десять минут она вошла в рубку, где кунг все еще сидел в пилотском кресле, уставившись на экран.

— Марко?

Он обернулся, ухмыляясь.

— Спи спокойно, дорогая, все идет как по маслу. А что это у тебя? Смахивает на шедевр абстрактного искусства.

— Бывшая коробка, в которой сидел ворон. Из биопластика. Чтобы расплавить биопластик, требуется температура не ниже тысячи по Цельсию, — сказала Кин и бросила бесформенный комок на колени Марко. — Я нашла это в шлюзе.