Александр Громов - «Если», 2004 № 05

— Три, — меланхолично поправил Денис. — Что потом?

— Убийца не решился войти в здание. Когда дверь захлопнулась, я встал и попытался расспросить Петренко, но он уже умирал. Только и произнес: «Я сказал, что буду тут…»

— Имя назвать не успел, — улыбнулся Денис.

— Не успел.

— Как неудачно… — Денис встал, прошелся по кабинету. Остановился у окна, спиной к Артёму, заложил руки назад. — И что ты по этому поводу думаешь… Пинкертон?

Хорошо он это сказал. Четко, ясно. Даже на слух прозвучало с заглавной буквы: не эпитет, а имя.

— Дать бы тебе в репу, — мечтательно сказал Артём.

Денис резко повернулся. Процедил:

— А попробуй! Нападение на лицо, находящееся при исполнении…

— Использование служебной информации в личных целях… — ответил Артём.

Денис мгновенно расслабился.

— Да ты чего, Артём? Досье я твое смотрел, уж извини. Так положено. Но это все между нами. И чего тебе, собственно говоря, стыдиться? Прежней инкарнации? Так очень достойная личность, можно сказать — легендарная…

— Кем я был в прошлой жизни — исключительно мое дело, — сказал Артём. — Хоть Аланом Пинкертоном, хоть Джеком-Потрошителем.

— Положим, во втором случае тебя бы в полицию не взяли, — улыбнулся Денис. — Сам понимаешь, предрасположенность… Н-да. Я действительно не хотел тебя обидеть. Был очень удивлен, конечно.

Он вернулся за стол, тяжело опустил руки на клавиатуру. Вызвал какой-то файл.

Артём молчал. Ждал.

— Странно выглядит, признаешь? — не глядя на Артёма, спросил Денис. — Бывший следователь по особо важным делам, ныне — частный сыщик, знакомится с человеком. Того через полчаса убивают.

— Хочешь сказать, что я замешан в убийстве?

— Нет, — с легким сожалением признался Денис. — Но думаю, ты что-то скрываешь.

— Я познакомился с Петренко сегодня утром, — сказал Артём. — Он не сообщил мне ничего конкретного.

— Кто был его инкарнацией, что именно ему сказали, где спрятана запись, кто стрелял…

— Ничего.

Денис молчал. Артём без спроса взял еще сигарету из пачки, закурил. Устало сказал:

— Денис, я прекрасно понимаю и твое, и свое положение. Все значащие факты я тебе изложил. Ты можешь продержать меня еще сутки, это ничего не изменит. Но после этого я подам в суд заявление, что ты на почве давних неприязненных отношений…

— Что за чушь! — рявкнул Денис. — Какие еще неприязненные отношения?

— Вот и я думаю — какие? — задумчиво сказал Артём.

Денис замолчал. Развел руками:

— Извини… за Пинкертона. Не удержался. У нас тяжелый месяц, Артём. За две недели — четыре убийства.

— Что-то сложное? — насторожился Артём.

— Нет, бытовуха… А вот теперь — и впрямь сложное. Стрелявшего никто не видел. Собака след не взяла. Гильз нет. Видимо, стреляли из револьвера. Никаких зацепок. И вдруг — ты на месте преступления. Можно сказать, единственный свидетель…

— Совет хочешь? — спросил Артём.

— Ну? — Денис приподнял голову.

— Убийца не бывал в пивнушке… или не часто бывал. Дверь в верхний зал на пружине, стекло в ней матовое. Он спокойно мог дойти до лестницы, сделать контрольный выстрел в Петренко, расстрелять меня. Но убийца боялся, что его увидят из зала, и не переступил через порог. А ведь несколько раз стрелял вдогонку, пытался подстрелить и меня.

Денис подумал секунду, кивнул. Но все же буркнул:

— Может быть, просто невнимательный… Или не выносит вида крови, дело обычное.

— Расстрелять человека в упор, потом стрелять в официанта — и паниковать при виде крови? Сомневаюсь. И еще… Было две фразы, вначале я не придал им значения. Первая — «а то и вы сочтете меня сумасшедшим…» Вторая — «мне надо было еще с кем-то поделиться…» Петренко кому-то рассказал про свой эксперимент. Но ему не поверили, а скорее, сделали вид, что не верят. Надо искать в самом ближнем окружении. Жена, друзья, коллеги.

— Искать всегда надо в ближнем окружении, — поморщился Денис. — Но спасибо. Чего сразу не сказал?

— В заявлении все есть, — Артём кивнул на лежащие перед Денисом бумаги.

— Диктофонную запись надо искать, — пробормотал Денис. — Вот где ответ…

Артём покачал головой:

— Боюсь, что запись не найти.

— Почему?

— А ты подумай сам. Из-за нее убили. Но какой смысл убивать человека, если важная для убийцы информация остается доступной для следствия? На месте убийцы я бы вначале изъял носитель… что там, кассета?

— Флэшка, диктофон электронный, — Денис помрачнел. — Выпытал, да?

— Брось, Денис. Понятно, что вы сразу бросились к нему домой.

— На работу. В лаборатории нашли Звезду Теслы, приведенную в рабочее состояние… ему всего-то одну цепь пришлось закоротить. В мусорном ведре — вскрытая ампула реланиума, шприц. На столе — электронный диктофон, программируемый, его можно подключать как автоответчик.

— Ну конечно, чтобы вначале воспроизвел речь, потом включился на запись.

— Диктофон в порядке. Но флэш-карты в нем нет.

— Когда ее могли изъять? И кто?

— Да кто и когда угодно, это университет, а не банк. Вход свободный… Возможно, Петренко сам ее вытащил и припрятал.

— Что же там было? Клад? Наследство? — Денис испытующе поглядел на Артёма. — Узнал, что ему полагается наследство, полученное кем-то другим. Позвонил человеку, потребовал вернуть деньги. Тот обозвал Петренко психом. Парень пошел заливать горе выпивкой, а наследничек почесал в затылке и решил обезопасить себя.

— Тоже версия, — вежливо согласился Артём. — Но извини, мне теперь за версии деньги не платят.

— Все на деньги меряешь, сыщик? — Денис достал и подписал бланк, протянул Артёму. — Вот разрешение на выход, иди.

Артём кивнул, пошел к дверям, чувствуя на себе взгляд. Вопрос догнал его на пороге:

— Больше ничего сказать не хочешь?

— Денис, легко ли убить человека? — спросил Артём, не оборачиваясь.

— Физически?

— Нет. Морально. Находясь в трезвом уме, осознанно и расчетливо. Убить, зная, что душа бессмертна. Что через десяток лет жертва может рассказать о тебе?

Денис молчал.

— Вот об этом подумай, — ехидно сказал Артём. И, не удержавшись, добавил: — Это тебе не леденцы на палочке…

Крылов вскочил, грохнув стулом. Но Артём уже вышел и закрыл за собой дверь. Гнаться за ним по коридору и устраивать сцену Денис не решится. Забавно, должно быть, подколоть бывшего начальника, в прошлой жизни — легендарного сыщика, в этой — уволенного за несоответствие должности. Но очень, очень стыдно признать перед коллегами, что твоя прежняя инкарнация лепила сладкие рисовые пирожки и рисовала кремовые розочки на тортах.

Почти всех сотрудников Артём помнил, да и его не забыли. Нина Васильевна, дежурившая на проходной, даже привстала со стула.

— Артём! Какими судьбами… решил вернуться?