Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

Он пришел в себя от боли. Но это была обычная боль: киберврач, видимо, закончив необходимые процедуры, уже втягивал манипуляторы.

Тарус приподнял голову. На нем не было боевого скафандра, на нем вообще ничего сейчас не было. Он лежал на узкой койке госпитального отсека.

— Ты очнулся. — Голос принадлежал медицинскому киберу, и это был не вопрос, а утверждение. — Оставайся лежать. Осмотр еще не завершен.

Сканер вновь прошелся вдоль его тела. Затем Тарус ощутил прикосновение инъектора.

— Вставай. Можешь одеваться.

На этот раз голос был человеческим. Один из госпитальных техников небрежно отстранил кибера.

— Ты здоров. Вот, держи заключение, — он протянул Тарусу прямоугольник карточки.

— Все в порядке? — эту фразу Тарус сумел произнести самым обычным голосом.

— Да, все. Только на ментальном уровне какие-то небольшие помехи — ну да, это наверняка остаточные явления после контакта с… С той штукой. Скоро стабилизируется. Через стандартные сутки будешь как новенький, хоть снова в десантный рейд.

— Спасибо…

Тарус вышел из госпиталя. Теперь куда? Наверное, в жилой сектор? Да, «небольшие помехи» — это слабо сказано: он вообще едва соображал.

Первым, кого Тарус увидел в спальне, был Горан. Он лежал на застеленной койке и глядел в потолок. Нет, не глядел: глаза Горана были закрыты.

Тарус прошел мимо, опустился на соседнюю койку. Горан даже не шевельнулся.

В последний раз они говорили… Перед самым рейдом? Нет, перед прошлым рейдом. Горан уже давно начал замыкаться в себе, Тарусу так толком и не удалось его разговорить, понять, что с ним происходит. Карпуру — тоже. Карпур, впрочем, и не пытался, у него были иные методы: просто Горан раз за разом назначался «добровольцем» в очередной рейд. Кроме последнего…

— Ты единственный, кто уцелел, — Горан произнес это шепотом, почти не размыкая губ. — Почему?

— Не знаю. Вообще ничего не знаю, что там произошло. И не хочу узнавать… — Тарус помедлил. — Но, наверное, этого мне не миновать, — добавил он неохотно.

Горан кивнул, точно услышав подтверждение своим мыслям:

— У тебя был контакт с Врагом. И ты остался жив. Конечно, Карпур пошлет тебя туда снова: у него ведь тоже выхода нет…

— Он полагает, я лучше других сумею противостоять Врагу?! — Тарус приподнялся на локте. — Только потому, что мне случайно удалось выжить?

— «Случайно»! — передразнил его Горан. — Чем-то ты, видно, все-таки отличаешься от остальных, если ты вернулся, а они…

— Отличаюсь? — Тарус немного помолчал. — И ты знаешь чем? — спросил он после паузы.

— Догадываюсь. Может, тем, что к тренировкам под Усилением ты относишься довольно халатно, уж я-то знаю. А может, тем, что украдкой ведешь дневник. Не дергайся: об этом тоже знаю я один…

На этот раз оба замолчали довольно надолго.

— Как только это закончится — то есть не рейды, а вся экспедиция, — произнес Тарус с деланым равнодушием, — я постараюсь перевестись в другой отряд. Это сложно, но… может выйти. Думаю, тебе тоже стоит попытаться.

— Ты что, всерьез надеешься выбраться отсюда? — Голос Горана тоже был как бы равнодушным. — Ну-ну. Те, из первого крейсера, тоже так думали. И где они сейчас?

Тарус рывком сел на койке. Поймал взгляд Горана (глаза у того наконец были открыты). Усталый, старый не по возрасту взгляд…

У него самого, надо полагать, взгляд теперь не лучше.

— Слушай… А ты когда-нибудь видел Врага? То есть не на экранах мониторов, хотя бы даже скафандровых, а по-настоящему?

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что я не уверен… Не уверен, что он существует вообще.

Тарус сказал это — и осекся. Не надо бы говорить о таких вещах вслух, даже здесь, даже тихо! В принципе, Карпур, конечно, может отследить любой разговор на корабле. Другой вопрос — делает ли он это…

— Нет, не видел, — Горан по-прежнему говорил самым обыденным тоном. — И ты знаешь, почему. Десантный скафандр для таких разглядываний не очень приспособлен.

— Вот именно. Никогда не задумывался, почему?

— Случалось задумываться. Впервые — пару лет назад, во время одного десанта, вроде бы совершенно рядового. Не с вами: я тогда был приписан к другому кораблю. При высадке меня сильно отнесло в сторону, да еще приземлился я неудачно, повредив скафандр, а потом долго шел к своим через тамошние джунгли. И когда наконец добрался до них — все уже были мертвы.

— Бывает…

— Да, бывает. Но именно из-за поломки скафандра я словно бы увидел их смерть… ну, другими глазами. Да, раздробленные тела, оторванные руки, кровь — но… В общем, ничего похожего на действие оружия Врага, зато очень похоже на действие нашего оружия. Так я ни в чем тогда и не разобрался.

— А потом?

— Что — «потом»? Потом я установил маячок и два дня ждал возле… возле той бойни. Потом спустился корабль. Потом меня перевели на этот крейсер. Потом, я слышал, ту планетку вообще уничтожили в ходе боевых действий. «Потом»! Спросишь тоже…

Горан снова замолчал.

Когда начался бой, Ча-ма-Ча воспринял его всем своим существом. Импульсы боли. Импульсы энергии — энергии разрядов оружия, уходящей, ускользающей энергии жизни из пробитых тел…

Несколько разрядов пронизали и тот участок пространства, где находилось сейчас его коллективное тело. Импульс боли — но не смерти. Он уменьшил чувствительность и вообще несколько переориентировал естество, сразу став менее уязвимым.

Одно из существ оказалось совсем рядом с ним. Оно не стреляло; и оно стоило того, чтобы сосредоточиться на нем, позабыв об остальных.

Обширное, открытое для контакта сознание. Сложный комплекс воспоминаний в глубине.

Существо приблизилось вплотную. Протянуло руку к его оболочке, коснулось ее.

Торопливая, лихорадочная сумятица мыслей и чувств. Ча-ма-Ча принял ее всю разом, такой, как она есть, почти не разбираясь. Лишь некоторые из чувств, продублировав, отослал назад.

И тут оно закрылось.

Ча-ма-Ча не стал преодолевать блок. Он отстранился, позволив существу вернуться на привычный для того уровень восприятия.

Что оно не замедлило сделать.

Ча-ма-Ча тоже не медлил. Свое тело он начал трансформировать уже через миг после того, как чужак отпрянул.

Приказ был отдан.

Они сидели, пристегнувшись к креслам, когда корабль утратил сцепление с грунтом. Грохот старта. Натужная дрожь, проходящая сквозь броню крейсера, через переборки, по телам людей…

Они отделились от планеты. И, кажется, всего несколько секунд спустя крейсер неподвижно завис над белой колонной. Конечно, ее не было видно с орбиты.

Тарус сидел на своем положенном месте, чуть впереди Горана. Представить себе, что они только что вели между собой такие беседы, сейчас было решительно невозможно. Тарус уже и сам сомневался, был ли этот разговор вообще.