Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

— Тогда мать и поведала мне о том, что произошло, хотя ее воспоминания, прямо скажем, были немного путаными. Родить ребенка без всякой помощи, в зимнюю вьюгу и тут же потерять мужа — испытание весьма нелегкое, даже для самой волевой женщины. Кроме того, в зоне прохода между мирами бушуют вихревые потоки, поэтому не всегда ясно, в каком именно мире ты находишься в данный момент, и подобные вещи могут сбить с толку. В одном варианте она родила и отдала ребенка мужу. В другом — родила и позвала мужа, который так и не ответил.

— Значит, вы близнецы?

— Вполне возможно. Мать не могла сказать точно, носила ли она близнецов, но ты помнишь, какой она была большой и сильной.

— И в следующее солнцестояние твои родители попытались воссоединиться. Надеюсь, им это удалось?

— Не знаю. Отец Лаки исчез, когда сыну было пять с половиной лет, примерно в то же время, когда пропала мать. На перевале в тот день разразилась небывалой силы гроза, причем в обоих мирах.

Люк едва сдержал слезы и, шмыгнув носом, признался:

— Знаешь, нам с Лаки ужасно хочется верить, что они все еще живы и вместе… где-то там.

— Возможно, в каком-то третьем мире?

— Ну да. Если есть два, почему не может быть третьего? Или миллионного?

— В самом деле, почему?

Несколько минут они сидели молча, держась за руки.

— А чем занимается твой Лаки? Тоже столяр?

— Ну уж нет, — улыбнулся Люк. — Он все еще ходит в школу.

— Все еще?

— В его мире это вполне обычная вещь. Там нужно и можно многому учиться, если, разумеется, есть желание. Лаки изучает те науки, которые когда-то изучал наш отец. Например, законы движения планет. И теорию вероятности.

— Теорию вероятности?

— Это такая штука, напоминает игру. Очевидно, наш отец — до исчезновения, конечно — успел выиграть целое состояние. У него был настоящий талант. Думаю, именно завихрение вероятностей вокруг прохода каким-то образом обострило его способности, точно так же, как и связало нас с Лаки. Отец оставил достаточно денег, чтобы Лаки приняли в школу, заботились и обучали…

— Значит, Лаки интересуют азартные игры.

Люк неловко поежился, предвидя, что дальнейшие объяснения будут не из приятных.

— Не совсем.

Он не мог заставить себя взглянуть ей в глаза.

Она молча наблюдала за ним. По мнению Люка, наблюдение длилось чересчур долго.

— М-м-м… рискуя испортить идеальную репутацию провидицы, все же попытаюсь высказать совершенно нелепую догадку… Скажи, имеет ли Лаки какое-то отношение к твоей невероятной удачливости?

Черт, опять она бьет наповал.

— Он называет это Сплетением. Такая штука… не совсем понятная мне, но все, что он способен сделать в своем мире, влияет на то, что происходит в моем. Представления не имею, как именно это срабатывает, но потом он каждый раз долго приходит в себя.

Люк по-прежнему не мог смотреть ей в глаза.

— Чаще всего это всякие пустяки, вроде того, что мяч должен упасть строго по одну сторону от черты, и тогда ты выигрываешь, или по другую, но тогда ты проигрываешь. Или кто-то мысленно подбрасывает монетку и решает дать заказ именно тебе, а не кому-то другому…

Элуин продолжала спокойно созерцать его. Потом так же спокойно отняла руку.

— Или какой-то деревенской девчонке, которую ты едва знаешь, неожиданно взбредет в голову залезть к тебе в постель?

По ее внезапно лишившемуся всяких эмоций голосу было трудно что-то понять.

Робко:

— Д-да.

— Или старый друг ни с того ни с сего вдруг решит нанести тебе визит? Или, может, решится еще кое на что?

Насчет второго Люк не был особенно уверен, но мог предположить, что именно проделал Лаки прошлой ночью.

Потерянно:

— Да.

Она в упор уставилась на него. Лицо непроницаемое, глаза — как два кинжала.

— Прослушай, Элуин, я…

Она повелительным жестом подняла руку.

— Брось. Можешь не разглагольствовать. Я сделала то, что сделала. По своей воле. И если получила тычок-другой… что ж, я знала, на что иду. — Она по-прежнему не сводила с него взгляда. — И вовсе не это меня беспокоит.

Удивленно:

— Разве нет?

Элуин подалась вперед, ожидая, пока он наконец посмотрит ей в глаза.

— Итак, что ты собираешься сделать взамен?

— Ты о чем?

— Для своего лесного духа. Для парня, который рассыпает у твоих ног волшебные дары, хотя каждый раз при этом долго приходит в себя. Чем ты ему отплатил?

Люк заерзал, отчаянно желая отвести взгляд, пялиться, куда угодно, только не в эти пронизывающие серо-зеленые глаза.

— Ну… я… то есть…

— Попробую предположить еще раз. Ему позволено наблюдать. Занять место в зрительном зале и любоваться Люком, его завоеваниями и идиллическими развлечениями.

Ответа ей не требовалось. Достаточно было увидеть лицо Люка.

— Однако это вполне справедливо, потому что ты имеешь полное право подглядывать, как развлекается он. Скажи, Люк, а Лаки часто делит с тобой свои забавы?

— Нет. Говоря по правде, до сих пор жизнь у него была весьма скверной.

— И тебе никогда не приходило в голову, что и ему, возможно, не помешало бы немного помощи с твоей стороны? Что и ты, вероятно, обязан ему хотя бы чем-нибудь?

Грустно, покаянно:

— Нет, признаюсь, я как-то не думал об этом.

Беспомощное пожатие плеч:

— Мы всегда были друг для друга именно тем, кем были. И никак иначе.

Элуин откинулась назад. Наставительно-строгое выражение лица изменилось на задумчивое.

— Прошлой ночью я несколько отклонилась от цели. Сказала, что ты чувствуешь себя незавершенным, потому что тебе не хватает тех шрамов и разочарований, которые день за днем накапливаются у других. Это отчасти верно, но только сейчас я поняла, в чем главная причина. Думаю, пришла пора платить по счетам.

Взгляд Люка из покаянного снова стал унылым.

— Ты права, — пробормотал он, смаргивая непрошеные слезы. — Теперь ты знаешь, почему мне всю жизнь везло.

Глубокий вздох:

— И даже знаешь имя парня, в которого влюблена по-настоящему.

Растерянный взгляд Элуин. Утвердительный кивок Люка.

— Но худшее еще впереди. Сейчас объясню. Когда живешь с чем-то всю свою жизнь, не замечаешь этого, пока оно не исчезает. Я всегда предполагал, что мы с Лаки можем ощущать присутствие друг друга только тогда, когда один спит, а другой бодрствует. Но несколько часов назад я проснулся от кошмара. Думал, что задохнусь. Правда, тут же сообразил: это переживания не мои, а Лаки. С тех пор мне не удается почувствовать его ни во сне, ни наяву. Впервые в моей жизни его здесь нет. И я боюсь.

Элуин коснулась своих губ, неожиданно осознав весь ужас сказанного. Вот и еще одно. Нечто недоступное ее искусству Целительницы.

— Утром ты заметила, что я выгляжу так, словно потерял лучшего друга. Это верно. И сейчас слишком поздно платить ему за все, что он сделал для меня.