Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

— Нет, сэр.

Верно, специальные группы подобного уровня были немногочисленными, и всех своих студентов он знал по имени. Покачав головой, он заметил:

— Должно быть, я уже встречал вас в кампусе. — Флиртовал ли он? Конечно, флиртовал. Но если не вдаваться во всякие тонкости, можно избежать нарушения кодекса правил, определяющих взаимоотношения между студентами и профессорами. — Я уверен в том, что помню вас.

— Вы ошибаетесь, — сказала она, а потом снова прибавила: — Сэр.

Так, напоминает о возрасте.

— Нет, — продолжила она. — Я пришла к вам по поводу Приготовления. Мне бы хотелось поговорить с вами. Конечно, если у вас есть время. — Самым любезным образом она не оставляла ему совершенно никакого пространства для маневра. — Если сейчас вы заняты, мы можем встретиться в другой день.

— Сейчас, — ответил Майкл. А потом, блеснув своей лучшей улыбкой, добавил: — Я готов оказать Эвелин любую помощь.

— О, в данный момент речь идет не о ее проекте.

— Неужели?

— Я работаю с совершенно другими людьми.

— Исследователями?

— Нет.

Майкл хотел спросить: «С кем же?».

Но получился совсем другой вопрос, и с коротким напряженным смешком он его задал:

— Черт, значит, к нам летит следующий. Что же случилось? И наши новые телескопы уже заметили звездный корабль?

Ее напряженная улыбка все сказала ему.

— Хорошо. Когда будет сделано объявление?

Однако она не стала развивать эту тему. Напротив, вернула разговор в прежнее русло:

— Наша команда вычислила ряд людей, вызывающих у пришельцев более пристальное внимание. Людей значительных. Влиятельных и хорошо образованных. Подобных, например, вам.

За лестными отзывами что-то таилось, и Майкл ощутил это. Негромко и неторопливо он спросил:

— Чего вы хотите?

— Мне нужно просто поговорить с вами, — сказала она.

Он молча кивнул.

Не отводя глаз от Майкла, молодая особа проговорила:

— Я понимаю, что на самом деле прошу вас о многом…

— То есть?

— Вы независимый человек и вправе поступать по собственному усмотрению. Ваши работы и лекции вошли в анналы общества, и в них содержатся убедительные аргументы. Но я думаю, что вы ошибаетесь — и ошибаетесь в принципе. Тем не менее я понимаю, почему вы верите в то, что делаете, и уважаю…

— Чего вы хотите? — перебил он.

— Успеха, — немедленно отозвалась она. И без тени сомнения добавила: — Я хочу, чтобы в этом году собеседование закончилось благополучно. Я хочу, чтобы мы завоевали уважение и помощь наших инопланетных братьев… И когда я обращаюсь к вашим работам, то вижу, что и вы хотите того же.

Взяв себя в руки, Майкл произнес с хриплым смешком:

— Ну, во-первых, я написал всего лишь несколько работ, в которых упоминаются пришельцы. И, во-вторых, мои публичные высказывания на эту тему почти целиком ограничены репликами, которые я делал, замечая, что студенты утомлены.

Она смотрела на него и молчала.

Он спросил:

— Но вы ведь не ждете от меня публичного заявления?

— Ну что вы, сэр.

— Вы следите за мной, так?

— Нет. Просто… — она пересела поближе к нему, играя улыбкой, телом и неотразимо холодной логикой, — в прошлом году я встречалась с вашей женой.

— Бывшей женой, — поправил он. — Мы в разводе уже шесть лет.

— Она рассказывала мне о трагической смерти вашей матери. И я поняла, какой кошмар вы пережили. Однако сколь бы это ни было ужасно, какие бы шрамы ни остались в вашей душе, я все-таки считаю: вы несправедливо возлагаете на внеземлян ответственность за самоубийство больной женщины.

Майкл поглядел на собеседницу.

— Мне двадцать девять лет, — поведала она. — И мир на моих глазах стал заметно лучше. Не стану тратить время на потоки статистики. Не стоит, конечно, защищать каждый аспект политики нашего правительства и каждый шаг науки. Человечество процветает, и если вы не хотите признаться в этом себе самому, тогда я могу только пожалеть вас. Сэр.

Напряженным и негромким голосом Майкл проговорил:

— Я понял, кого вы мне напоминаете. Она была моей подругой в колледже.

— Джекки, — сказала гостья.

Гнев его перерос в крайнее удивление.

— Итак, я настолько важен для вас. Значит, для вас вся моя жизнь сводится к одному. Вы хотите, чтобы я сказал вежливые слова, когда к нам опять прилетят пришельцы. Что-нибудь о том, как благодарен я им за этот шанс, как мечтаю, чтобы человечество попало в сомнительные объятия.

На милом личике появилось жесткое выражение.

— Вы считаете, что я хочу именно этого?

— А разве нет?

Она пожала плечами, не скрывая разочарования.

Впрочем, если подумать, женщина не столь уж похожа на Джекки. Более того, ее нельзя было назвать даже хорошенькой. Майкл перегнулся через стол и жестко произнес:

— Однако это ничего не значит. То, что я скажу. То, что они услышат от меня. Как и то, кого я виню и что они обо мне думают. Все это совершенно безразлично.

Выражение разочарования на ее лице становилось все сильнее.

Оставаясь на месте, он произнесла:

— Меня интересует другое. Скажите, как вы будете разговаривать с ними? Ну, в том случае, если вы действительно полагали бы, что слова имеют значение, если бы действительно верили в то, что диалог возможен… Как действовали бы вы, сэр, в этом случае?

После развода Майкл не менял квартиру. В пространственном смысле это было крохотное жилье, хотя в нем имелась и лишняя комната, укрытая в недрах иммерсионной матрицы коммерческого класса — комната величиной с маленький континент и населенная множеством цифровых организмов, эволюционировавших с собственной головокружительной скоростью. В начале апреля, в самый канун следующего визита он сидел на шкуре гигантского травоядного, глядя на лживо розовое небо и не видя ничего, кроме собственных мыслей. И в этот момент он впервые ощутил некое подобие счастья. Или, по крайней мере, новую для себя удовлетворенность. После, располагая всего лишь часом, он вернулся в свою физическую квартиру и вышел на балкон, оставив ужин самостоятельно готовиться в автоматической духовке.

На зеленой лужайке внизу собрались соседи. В воздухе парили проекции изображения корабля, но люди почти не смотрели на них, не отводя глаз от пасмурного и холодного неба.

Майкл остался на балконе, подальше от чужих глаз.

Собравшиеся на лужайке зашевелились.

Он услыхал голоса. На какое-то мгновение Майкл решил, что его заметили, что его зовут, просят присоединиться к ним в эту священную ночь. Конечно же, это было не так. Немногие из соседей Майкла знали его имя, а уж в обществе его не нуждался почти никто. Они реагировали на нечто, происходившее в небе или на проекциях: из недоумения рождался гнев.

По отданному приказу квартира соединила его с домом прежней жены.