Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

— И да вселится в них дух жизни!! — кричала Леди, музыка играла все громче и громче, переходя в аллегро с нарастающим темпом ритма.

Мертвые поднялись!

Все они были в белых одеждах и с улыбками на лицах. Эти лица излучали тихий пронзительный свет, не имеющий никаких аналогов в мире реальных вещей. Огромнейшие толпы народа, затмившие все стороны горизонта, сонм воскресших для новой нетленной жизни — сейчас они радостно обнимали друг друга, как это делают путники, прошедшие долгую изнурительную дорогу и наконец достигшие своей цели. Здесь был спектр всех возрастов: и старики, и молодые, и совсем дети. Сыновья и дочери узнавали своих отцов, бросаясь в их объятия. Братья, увидев друг друга, восклицали от восторга, даже бывшие враги примирительно жали руки. Все вокруг ликовало, облаченное в гармонию света и тепла человеческих сердец. А музыка все играла… Консонанс звуков сочетался с великолепной мозаикой красок, что внезапно открылись взору. Льющаяся музыка набегала волнами и откатывалась в глубь тишины, словно лаская этот мир. Небо стало кристально-голубым, как на Земле. Фастер стоял переполненный безумным восторгом, не зная куда деваться и что делать от нахлынувших чувств.

Черная Леди подошла ближе, кашлянула, поправила свой капюшон и отсутствующим взором посмотрела на этих счастливцев, достигших блаженной жизни. Затем произнесла:

— Теперь закрой глаза.

Фастер повиновался, и на какое-то время все исчезло. Лишь слух продолжал воспринимать некие шумы, пение, смех, полифонию людских голосов.

— Открывай!

Он замер от недоумения. Что случилось с Флинтронной? Не было больше унылых песков, навеки улетучилась едкая темнота, планета превратилась в цветущий райский сад. Повсюду росли многочисленные деревья с изящными изгибами стволов и широкими, раскинувшимися над головой ветвями. Внизу — зеленое море травы с переливами изумрудных волн, которое создавал ветер. Пели птицы, жужжали беззаботные насекомые, и всюду ходили счастливые люди, оживленно беседуя друг с другом. Фастер обернулся…

Куда-то исчезла Черная Леди, а вместо нее он увидел прекрасную белокурую девушку с красновато-карими глазами и обворожительным взглядом, дополняющим волшебную улыбку лица. Ее белоснежная одежда светилась почти солнечным огнем, слепила глаза, и он невольно зажмурился. Но все же успел приметить на поясе у девушки тот самый кинжал с засохшей на лезвии кровью. Она вытащила его, слегка надрезала себе палец и громко приказала:

— Считай!

Капли одна за другой падали на листья травы, выкрашивая ее в червленый цвет. Фастер сосчитал: их было ровно тысяча. Девушка, впрочем, ни малость не изменилась от потери крови, осталась такой же обаятельной, и румянец на ее лице заигрывал с лучами торжествующего света. Она зажала палец ладонью и произнесла:

— Тысяча лет должно пройти прежде, чем сбудется увиденное тобой. Флинтронна станет духовным центром галактики, а живущие на ней вкусят прелести вечной жизни. И помни: лишь те, кто похоронен на этой планете, удостоятся сей великой чести. Их будут звать: сыны и дочери нетленного света. Ибо все со временем погибнет: ваша Земля, звезды, окружающая материя, даже сама вселенная. Только Флинтронна и ее обитатели останутся во веки веков. Так поведал мне великий Брахма.

Фастер начал терзаться: соблазном с одной стороны, и неуверенностью в себе — с другой. Он еще раз оглянулся вокруг, впитал взором прелести постземного бытия, вдохнул ароматы эликсира жизни и робко спросил:

— Как же мне стать соучастником этих счастливцев, избранных благословенным Брахмой? Я регулярно читаю мантры, верю в Него всю сознательную жизнь, чту духовных учителей, воздерживаюсь… Скажи мне, разве этого мало?

Девушка понимающе кивнула, но последующий за этим вздох только насторожил Фастера.

— За твои труды тебя несомненно ждет награда, но… чтобы стать гражданином этой планеты и войти в избранное число вечноживущих нет иного пути, как быть похороненным здесь.

Откуда-то подул капризный ветерок, и кроны деревьев, эти зеленые массивы над головой, в листве которых путались лучи света, принялись пошатываться из стороны в сторону. Всюду были видны люди в белоснежных одеяниях: одни просто разговаривали, другие весело смеялись, дети резво бегали по лужайкам и играли в догонялки.

— Но ведь я еще жив! Смерть не приходила за мной!

В наступившей паузе звуков присутствовало нечто настораживающее. Даже ветер, разгуливающий между небом и землей, на время притих.

— Это верно, я за тобой еще не приходила, — девушка соблазнительно улыбнулась. — Так найди меня сам. Разве это трудно?

Фастер почувствовал нестерпимое желание подойти и обнять ее. Он сделал шаг, другой… Девушка отскочила в сторону и рассмеялась. Он подбежал к ней, но тут в глазах поплыл туман. Тот самый туман, что перед пробуждением разъедает неустойчивую материю наспех сконструированных сновидений. Очертания райского сада стали неясными, словно размазанными в пространстве по принципу неопределенности Гейзенберга. Небо потемнело. Голоса людей и птиц канули в какую-то пропасть. Из наступающей темноты еще раз донесся ее звонкий голос:

— Помни! Ты должен прийти ко мне сам… Сам!

Потом перед взором выросла стена сплошного мрака, но уже мрака реального, осязаемого и оттого — удушливого. В его глубине светились меняющиеся цифры бортовых часов. Без трех минут шесть. Пора подниматься…

Кьюнг находился в таверне, подогревая какие-то консерванты. Потом появился заспанный Айрант, который постоянно ворчал что-то насчет мерзкой жизни и своей несчастной доли в ней.

– Где шляется эта титановая проститутка? — недовольный всем на свете, угрюмый голос проскрипел по воздуху и угасающим эхом затерялся в переходных салонах звездолета.

Будто бы услышав эти слова прибыл хромающий Фабиан. Он, по своему обыкновению, безмолвно приютился в углу, ожидая распоряжений и бесчувственным механическим взором наблюдая, как его белковые коллеги станут заряжаться странным источником питания.

– Как там поживает наш народный Кукольный Театр? Представления продолжаются? — поинтересовался Кьюнг, а может, спросил лишь для того, чтобы разговором заполнить угнетающую тишину, притаившуюся в каждом отсеке.

– Сегодня, кажется, спокойней. Во всяком случае, я спал мертвым сном, ничего не видел и не слышал.

Виртуальное море продолжало облизывать несуществующие берега. А «посетители» ресторана, вечно сидящие на одних и тех же местах и круглые сутки увлеченные трапезой, иногда замирали, даже слегка оборачивались, чтобы подслушать, о чем говорят реальные люди из реального мира. Снующий туда-сюда официант в белом костюме с черной бабочкой уже всем действовал на нервы. Кьюнг, тысячу и один раз созерцавший эту картину, скользнул по ней беглым взором и готов был уже отвести глаза, если бы не странный виртуальный предмет, лежащий на полу возле одного столика.