Аристарх Нилин - Отголоски других миров

— Аннушка, ты где? — раздался голос Елизаветы Львовны. И выставив вперед руку, двинулась по направлению к ним…

За полтора месяца по земному летоисчислению до описанных ранее событий.

Планета Норфон. Клинический центр.

— Уверяю тебя, ты напрасно так переживаешь. Все будет чудесно.

— Я все прекрасно понимаю, но никак не могу принять, что совсем скоро увижу тебя совершенно в другом облике.

— Охотно верю. Мне и самой это трудно представить, но такова жизнь. Наши тела, увы, не вечны. Рано или поздно, необходимо менять оболочку, и хотя, процедура, как меня заверил Флуонта, безболезненная и совершенно безопасная, я с ужасом думаю, что испытаю, когда взгляну на себя в зеркало.

— Взглянешь, и увидишь себя снова молодой.

— Вот именно, молодой…

— Мам, ну что ты, в самом деле. Ты лучше скажи, он уже определил дату трансплантации?

— Пока нет, но трансплантат будет готов уже завтра, так что, по всей видимости, я сегодня уже буду знать дату и время.

— Это будет потрясающе. Ты будешь выглядеть моложе меня, а я по-прежнему буду называть тебя мама.

— Дорогая моя, когда-нибудь и тебе предстоит аналогичная процедура, и Ибергу тоже. И вообще, все, рано или поздно пройдут через это. Недаром наука сделала столь колоссальный рывок в своем развитии, что смогла сделать нашу расу практически бессмертной. Правда, надолго ли?

— Ты сомневаешься в целесообразности?

— Да нет. Просто, не знаю, эксперименты продолжаются уже десять лет и пока трудно сказать, а не надоест ли человеку бесконечное существование? Возможно через сотню другую столетий, мы сможем по достоинству оценить данное открытие, а пока мы радуемся как дети и стоим в очереди в надежде, что успеем воспользоваться плодами науки до того, как покинем этот мир.

— Я думаю, что пройдет еще немного времени, и все живущие на нашей планете смогут воспользоваться этим изобретением.

— Ты права. Дай я тебя обниму, и иди, я хочу полежать и немного отдохнуть.

Земенга нежно прижалась к матери и, поднявшись с постели на которой та лежала, вышла из палаты. В дверях она чуть не налетела на доктора Флуонта.

— Добрый день. Рад вас видеть, — произнес он.

— Взаимно, доктор.

— Могу вас обрадовать, точнее вашу мать. Трансплантат готов и завтра мы приступаем к операции.

— И как скоро я смогу встретиться с матерью?

— Вы имеете с ней в её новом обличье?

— Разумеется.

— Операция назначена на десять утра. Следовательно, транспорт с контейнером отбудет на базу и будет там во второй половине дня. Так что если все пойдет по графику, она прибудет к нам через пару дней. И вы с ней тогда же сможете увидеться, — он улыбнулся и протянул руку, чтобы открыть дверь.

— Спасибо доктор. Всего хорошего.

— Всего доброго.

Флуонт вошел в палату и прикрыл за собой дверь. Земенга не спеша, пошла по коридору по направлению к выходу. Оказавшись в небольшом внутреннем дворике клинического корпуса, она присела на скамейку и задумалась.

Прошло всего несколько недель, с тех пор как она узнала, что её мать тяжело больна, и ей жизненно необходимо провести операцию по омоложению. Она была еще не так стара, чтобы можно было говорить об этом, и потому, вопрос о необходимости подобной операции стал вердиктом врачей, а не её желанием омолодиться. И, тем не менее, Земенгу не покидала мысль, как она будет воспринимать мать в новом обличье. Ведь судя по разговору с Флуонтом, мать будет выглядеть моложе её. «Да», — подумала она, — «Пожалуй, действительно мама права, относительно сомнений, которые у неё возникают от самой мысли, что подобные операции в будущем будут обычным делом и человек сможет жить практически вечно». Впрочем, пока, это удел лишь небольшого круга лиц, поскольку все находится в состоянии клинических испытаний, и к тому же весьма дорогостоящее мероприятие. Недаром муж Земенги, Иберг, так тяжело вздохнул, когда подписал договор с центром и перевел на их счет круглую сумму со своего банковского счета. Впрочем, возможно это ей это только показалось, он всегда так тяжело вздыхает, когда подписывает банковские счета или финансовые документы.

С дерева спрыгнул снумс, забавный зверек с длинным, пушистым хвостом и большим лопатообразным носом, который, смешно виляя, рыскал во все стороны в поисках чего-нибудь съедобного. Земенга улыбнулась и решила, что пора ехать домой. Она встала, и направилась к своей машине, которая ждала её за воротами клиники. Подходя к ней, она посмотрела в небо и увидела, как из облаков вынырнул кармайзер, небольшой корабль, который устремился к посадочной площадке клинического центра.

— Как мама? — спросил Иберг, входя в квартиру.

— Все в порядке. Операция назначена на завтра. Когда я отъезжала от клиники, транспорт уже прилетел.

— Славно. Не волнуйся, все будет в порядке, — с этими словами он подошел к жене, и нежно поцеловав, проследовал в гостиную, — Кстати, ты не звонила Библайсам?

— Нет, а что?

— Разве ты не в курсе? У них отец лежит в том же центре, что и мать. И судя по всему, у него аналогичная процедура по омоложению.

— Вот как! — удивленно произнесла Земенга, — Ты мне ничего не говорил.

— Разве!

— Уверяю тебя.

— Возможно, у меня столько дел на работе, что я вполне мог забыть, сказать тебе об этом, а в суете дел решил, что ты в курсе событий.

— Возможно, он лежит в другом отделении или корпусе, во всяком случае, я его там не видела. А ты не знаешь, они давно поместили его в клинику?

— Понятия не имею, я знаю только, что он там. Ах, да, вспомнил, ну, конечно же, ты об этом не в курсе дела, ведь я узнал об этом только сегодня утром, когда разговаривал с Библайсом после совещания на совете директоров.

— И что?

— Собственно говоря, он только обмолвился, что отец решился на этот шаг, только под его усиленным нажимом. В конце концов, сколько можно тянуть с этим.

— А мне казалось, что он выкарабкался и инвалидная коляска, лишь дело времени.

— Да ты что, удивительно, что после такой аварии, он вообще остался в живых. Его буквально склеили по кусочкам.

— Бедная Лизи. Она так сильно переживала за тестя, по-моему, гораздо сильнее мужа, но я была в полной уверенности, что он идет на поправку и скоро начнет ходить.

— Какой там. Старина Блой повредил позвоночник, перенес тяжелейшую черепно-мозговую операцию и при том не одну. А вот то, что Лизи переживала за тестя гораздо больше, чем его драгоценный сын, вполне понятно.

— И есть за что. Глун, с его манерами, хоть на человека стал похож, когда женился на Лизи. Если бы не она, он так и остался бы неизвестно кем.

— Не преувеличивай дорогая.

— Я вовсе не преувеличиваю, а говорю то, что есть, согласись.