Raptor - Хо

— Ну что молчишь? Убедился? — спросила Лидия. — Знала я, что ты — простофиля, но чтобы тако-ой, не ожидала.

— Лид, хватит, — сделала ей замечание Ольга. — Ну и что такого-то? Подумаешь, обознался.

— Ну, знаешь, Оль, я тоже временами проглючиваю, бывает. Но при этом, я стараюсь не грузить своими глюками остальных. И уж тем более не придумываю всяких там скелетов на палках, с золотыми часами, хех…

— Но как же так? — пробормотал Вовка, неуверенно направляясь к флагштоку. — Всё было таким реальным. Я же не сбрендил.

— Советую тебе поменьше играть в компьютерные игры. Они на мозги сильно влияют, — ухмыльнулась Лида. — Я вот в них не играю, и никакая чепуха мне не мерещится.

Геранин, с открытым ртом, на негнущихся ногах, подошёл к перепутанному комку мусора, в котором недавно видел мертвеца, и робко пробежался по нему взглядом. Изумлению его не было предела. Девушки были правы. То, что представало перед ним недавно в виде изуродованного человеческого остова, на самом деле было лишь кучей бесформенного мусора. Факт был налицо. Он испугался обычного хлама, и выставился перед девчонками полным идиотом. Какой позор. Как ему теперь оправдаться? Нужно придумать, как выйти из столь незавидного положения, не потеряв своего достоинства. Придётся признать свою ошибку.

— Его нет, — кивнул Владимир. — Странно. Как же я мог так обознаться?

— Ну уж не знаю, — Лидия двинулась вперёд.

Вовка больше всего опасался, что она воспользуется его слабостью, чтобы окончательно одержать над ним верх и морально раздавить его. Данный случай как нельзя лучше подходил для этого. Обычно Лида не упускала ни одной возможности посмеяться и поиздеваться над ним. Но почему-то сейчас, когда ей вдруг подвернулась поистине удачная возможность поглумиться над его трусостью, она, как ни странно, не спешила ею воспользоваться. Может быть потому, что на неё повлияла Ольга, а может и по собственным убеждениям, решив, что забавляться над подобной оплошностью было бы несправедливо с её стороны, тем более что Вовка действительно натерпелся страху, да и она сама в какой-то момент почти ему поверила, а следовательно, в смелости далеко от него не ушла. Как бы там ни было, «кусать» его она не собиралась.

Вместо этого, она, отойдя в сторонку, нагнулась и, подняв с пола небольшой предмет, удивлённо произнесла:

— Оп-паньки! А я мобильник нашла! Кто-то посеял…

— Это мой! — Геранин моментально узнал свой потерянный телефон. — У меня выпал, наверное… Дай сюда.

— Держи, — Лидия протянула ему находку. — Чего разбрасываешься такими вещами? Совсем зажрался что ли? В следующий раз найду — не отдам.

Вовка буркнул что-то нечленораздельное, убирая мобильник в карман.

— Чего? Между прочим, мог бы и спасибо сказать, за то что я его нашла.

— Спасибо.

К ним подошла Ольга.

— Ну вот. Всё выяснилось. Нет здесь никаких мертвецов. Можно успокоиться и благополучно забыть об этом неприятном инциденте, — бодро произнесла она.

— Но он есть! — вдруг послышался голос Насти.

Все тут же посмотрели на неё. Девушка стояла посреди кормы, с растерянностью и ужасом глядя на друзей.

— Почему вы не видите? Кровь повсюду, кровь… А вы не видите. Вы словно ослепли. Ради бога, прозрейте же наконец! Пожалуйста. Я прошу вас, — она заплакала. — Не оставляйте меня одну.

Бедное созданье. Исходя из своей человечности, я порой задумываюсь о классификации таких как она. Выстраиваю примерную иерархию человекоподобных, и распределяю в ней различные типы Homini Similis по степени их вредоносности. При изучении, сразу становится понятно, что далеко не все они представляют угрозу для существования цивилизации. Большая их часть, являясь продуктом невероятной вселенской ошибки, ведущим к необратимым последствиям, разумеется, подлежит обязательному и своевременному истреблению. Это раковая опухоль на теле человечества, глубоко пустившая свои метастазы. Но немалая часть «подобных», тем не менее, остаётся верна своей первостепенной задаче. Они не стремятся к агрессивной ассимиляции, и ведут спокойный и безобидный образ жизни, так, как заложено в их программе существования. К сожалению, по статистике, именно эта часть в большей степени страдает от фильтрационных зачисток. Наверное потому, что по природе своей эти «куклы» наиболее беззащитны перед Законом, который соблюдают в точности и беспрекословно. Вот и возникает несправедливость, с которой мы сталкиваемся повсюду. В первую очередь всегда страдают добрые, справедливые и безобидные. Те, кто безропотно служат Закону, гибнут от него же. А твари, сумевшие ценой невероятных злодеяний и вероломных нарушений всех мировых порядков и правил, обрести неприкасаемость, выживают, и смеют цинично игнорировать Закон, демонстрирующий перед ними своё бессилие. Это как зараза. Вот кого нужно ликвидировать в первую очередь! Но увы, не мне предоставлено распоряжаться их жизнями. Поэтому мне и жаль Анастасию. Всё, что я могу для неё сделать сейчас — искренне пожалеть. Надеяться на милосердие Хо — бессмысленно. В отличие от меня, оно не знает жалости…

Ольга нежно обняла Настю, и как могла старалась её успокоить. Вовка с Лидой, тем временем, стояли поодаль, и выглядели крайне растерянными. Если бы находящиеся на корме люди хотя бы на минуту смогли отвлечься от дум овладевших ими, если бы они попробовали отбросить хоть ненадолго свои страхи, тревоги, волнения, переживания и сомнения, то возможно они бы смогли ощутить себя под прицелами тысячи глаз, внимающих каждому их слову, с насмешкой, сопереживанием, или безразличием. Они бы почувствовали себя на сцене театра, играющими непонятную, неизученную роль в мрачном спектакле, поставленном зловещим режиссёром, таящимся за кулисами мрака. Исполняющие загадочную трагедию, не ознакомившись с её сценарием, без грима, суфлёров и конферансье. «Весь мир — театр, а люди в нём — актёры». Шекспир это верно подметил, в своё время. И может быть нет ничего удивительного в том, что корма «Эвридики» вполне может быть искусно декорированной авансценой, а всё что вне её, за пределами этого небольшого захламлённого участка — есть необъятный зрительный зал, скрытый за безликим туманом.

Не дожидаясь оваций от невидимых зрителей, не выходя на поклон, не прекращая играть собственную жизнь, артисты неторопливо покинули сцену, не оглядываясь назад. Кормовая площадка вновь опустела. Люди удалялись по прогулочной палубе, по которой недавно пришли сюда, влекомые страхом и любопытством. Их шаги стихли, а силуэты развеялись в седом безмолвии. Актёры ушли, и занавес из тумана сомкнулся за их спинами.

Theatrum Сrepusculum.

Чтобы отвлечься от неприятных событий, происшедших на палубе, девушки отправились на камбуз, решив приготовить что-нибудь на ужин. Лида предложила зайти в радиорубку и посмотреть, как продвигаются дела у ребят, ремонтирующих радиостанцию, но Ольга отвергла это предложение, обосновав тем, что мешать им сейчас не нужно. Настаивать Лидия не стала, и все четверо пришли на корабельную кухню, тут же занявшись поиском продуктов. Геранин, постепенно отходивший от шока, следовал за ними как привязанный, не встревая в их разговоры, и абсолютно им не докучая. Своим отрешённо-безмолвным видом, он стал немного напоминать Настю, хотя по сравнению с ней он выглядел гораздо живее. Сама же Анастасия вновь ушла в себя, спрятавшись словно улитка в свою раковину, и плотно закрывшись герметичной створкой. Достучаться до неё было уже невозможно. Она шла туда, куда её вели подруги, не сопротивляясь и не возмущаясь. Ей было всё равно.