Raptor - Хо

— Отвратительно. Меня воротит от всего этого. Зачем ты всё это придумало?

— Самое любопытное, что я не имею к созданию подобных штуковин ровным счётом никакого отношения. Всё это придумали вы — люди. Чтобы терзать других людей. Буйство вашей извращённой фантазии не знает границ. Смотри, смотри, смотри — всё это ваши изобретения! Не мои! Всё это веками дорабатывалось и совершенствовалось. В пытках вы явно преуспели, и достигли вершин мастерства. Как видишь, мне даже придумывать ничего не приходится. Моя добыча всё выдумала сама. Зачем? Покопайся в своём сознании. Ты ничего не чувствуешь?

— Что я должна чувствовать?

— Глубинное возбуждение. Порочный восторг. Наслаждение от чужих мук…

— Не приписывай мне того, что чувствуешь само! Мне вовсе не доставляет радости всё это.

— Я ни слова не сказало про радость. Я говорю о наслаждении. Очень-очень глубоком, почти подсознательном. Ты не желаешь признавать его, гоня прочь даже приблизительные мысли о нём. Ведь это тебя пугает. Как и большинство людей, ты была воспитана в рамках определённой, общепринятой морали и нравственности. Тех, кто даёт волю своим тайным страстям, открыто демонстрируя свои желания причинять боль другим людям, вы с пренебрежением называете «садистами». Но кто такие садисты? Всего лишь обычные люди, у которых испорчен тот самый нравственный ограничитель, строго-настрого запрещающий преступать принципы установленные в обществе. Ту самую мораль, которая поднимает вашу цивилизацию на более высокий уровень. Видишь ли, обычный инстинкт не даёт возможности хищнику осознать, какие мучения испытывает терзаемая им жертва. Для того, чтобы понять это — нужен разум. Чтобы не просто убить, а убить изощрённо — нужно обладать интеллектом. Понимание того, что ты причиняешь кому-то боль, вызывает пьянящее чувство собственного превосходства и… Власти! Поэтому люди с расстройствами психики легко превращаются в маньяков-садистов. В детстве моральные турникеты слабы. Именно по этой причине дети гораздо более жестоки, чем взрослые. Дети могут не задумываясь ломать вещи, мучить животных, и убивать насекомых, только потому, что им этого захотелось. Мораль и воспитание призваны укреплять нравственные ограничители, и поэтому с возрастом человек начинает более объективно давать отчёт своим поступкам. Упомянутые мною психически-слабые личности, не смотря на своё взросление, зачастую остаются с недоразвитыми, «детскими» ограничителями. В связи с этим, некоторые из них превращаются в маньяков-преступников. Они не способны отречься от своей жажды причинять страдания другим людям, тем самым отличаясь от их полноценных собратьев, уверенно вставших на путь непререкаемых моральных норм. Но каждый полноценный человек может заглянуть внутрь себя, и увидеть, что там живёт скрытый от всех, и даже от него самого, латентный садист. И чем устойчивее и твёрже мораль индивида — тем крепче и надёжнее заперт этот «маньячок» в дальних закоулках его души. Признайся, Ольга, что тебя вдохновляет созерцание чужих мук? Помимо твоей воли — они тебе интересны, они захватывающи. Это примерно как прыгать с парашютом, или кататься на какой-нибудь экстремальной карусели — волнительно, и запоминается надолго. Ведь здесь предоставляется уникальная возможность посмотреть в глаза смерти. Только не собственной, а чужой. На протяжении всей своей истории, люди не могли обойтись без подобных зрелищ: ритуальные жертвоприношения, публичные казни, гладиаторские поединки, корриды, ристалища… Да взять, хотя бы, ваше телевиденье, литературу, газеты. Самая ценная новость непременно содержит информацию о чьей-то гибели, или причинённых кому-то увечьях — не важно, будь то преступление, или несчастный случай. Главное — что там описывается чьё-то горе. Это всегда популярно. Это страшно и интересно! Художественные книги, в которых отсутствует жестокость — скучны для большинства из вас. То же самое и с фильмами, и с компьютерными играми. Чем больше жестокости — тем больше популярность. Исключения, безусловно, имеются, но они слишком незначительны. Да что там говорить? Достаточно посмотреть ваш среднестатистический телеканал, чтобы это понять. Вы не можете жить без жестокости. И как бы не пытались от неё избавиться — она вечно будет вас сопровождать.

— Не могу с тобой согласиться. Я не верю в то, что жестокость нам необходима.

— Этому есть вполне обыденное объяснение. Разум вам достался по образу и подобию Создателя. Это, как ты уже знаешь, крошечная крупица от общей массы Великого и Необъятного Вселенского Разума. Она ничтожнее самой ничтожной пылинки, но, тем не менее, это его полноценная часть, и с этим уже не поспоришь. Но вы переняли не только часть божественной составляющей. Перепало вам немного и от сумеречников. Да-да. Это может показаться странным, но вам свойственно улавливать аромат питательной энергии, активно выделяемой биоэнергетическими оболочками в момент их болезненной деформации. Грубо говоря, вы тоже умеете питаться чужой болью, как и мы. Но в существенно меньшей степени. Этим обуславливается появление так называемых «энергетических вампиров», способных поглощать чужую энергию. Возможно, виной тому послужил небольшой корректировочный перекос в сторону сумеречной основы, а может быть, это всего лишь обычная энергетическая недостаточность у некоторых неполноценных особей, вынуждающая их инстинктивно искать восполнение нехваток. Ты к какому мнению склоняешься?

— Ни к какому. Всё это, может быть, действительно интересно, но у меня нет абсолютно никакого настроения, чтобы вести подобные разговоры. По крайней мере сейчас, когда я должна найти Сергея. Когда ты меня к нему отведёшь?

— Ах, да-а, разумеется. Сергей. Я как-то о нём подзабыло. Он должен быть где-то здесь, — Хо осмотрелось по сторонам. — А, вон там, не его ли тащат к «Бронзовому Тельцу»?

— Куда его тащат? Что это значит? Я не вижу…

— Боюсь, что его с минуты на минуту погрузят в «Тельца». Но если мы поспешим, то можем успеть их остановить.

— Чего же мы стоим?! Побежали скорее!

Они бросились бежать между рядами пыточных орудий, чудовищных в своём разнообразии. Ольге казалось, что она продирается сквозь сплошной человеческий крик. И единственным её ориентиром стала огромная статуя быка, возвышающаяся прямо посередине этого страшного зала, до краёв наполненного человеческими страданиями.

Тускло поблескивающий в свете огромных факелов, «Бронзовый телец» безучастно взирал на них с высоты своего огромного роста, расположившись между двумя медленно вращающимися вертикальными колёсами, с привязанными к ним людьми. Вскоре стало видно, как незаметные и безмолвные палачи гигантской камеры пыток, облачённые во всё чёрное, подкатив к боку титанического быка некое подобие самолётного трапа, затаскивают по нему наверх дёргающегося и вырывающегося человека.