Raptor - Хо

От этих дум ему становилось ещё тоскливее и холоднее. Больше всего ему не давал покоя поступок Ольги. Почему она так с ним поступила? Не только проигнорировала, но и пошла наперекор. Чем объясняется столь крутой поворот в её отношении к нему? Что он сделал неправильно?

В момент этих неприятных размышлений, что-то привлекло его внимание. Он был не один. Из темноты подъезда ближайшего двухэтажного дома выступила чья-то высокая фигура. Мрачный силуэт немного потоптался под бетонным козырьком, закрывавшим его от дождя, а затем ступил вперёд, разрезая пелену воды, лившейся с карниза.

Бросив на него унылый взгляд, Евгений сделался ещё мрачнее. Ну, разумеется. Кто ещё мог здесь появиться? Оно всегда чувствует, когда ему плохо, и приходит, чтобы поиздеваться, и насладиться его тоской. Но почему же оно молчит? Почему держится на расстоянии, не стремясь подойти ближе? «Наверное, сейчас самый лучший вариант — сделать вид, будто оно мне безразлично, и я его вовсе не замечаю. Может быть, само сообразит, что я не желаю с ним общаться, и оставит меня в покое».

Отведя взор, Евгений принялся демонстративно игнорировать присутствие Хо. Их молчаливое противостояние продолжалось довольно долго, и постепенно начало вызывать у Евгения неподдельный интерес. Таким он Хо не видел ещё никогда. Даже то, как оно двигалось, уже выглядело нетипичным для его натуры. Оно плелось, медленно переставляя ноги, и волоча хвост мёртвой плетью. Остановилось посреди большой лужи, и до сих пор продолжало тихо в ней стоять, напоминая фонтанную скульптуру. Вода ручьями стекала по его гладкому, точно каменному телу. Капли падали с широких надбровных дуг, которые теперь казались непривычно выдававшимися вперёд, за счёт необычайно глубоко впавших глаз. Сами же глаза, обычно горящие зелёным пламенем, сейчас не светились вовсе. Их как будто бы вообще не было в глазницах. Вместо глаз — две чёрные дыры под надбровными дугами. Явное свидетельство того, что с Хо что-то не в порядке. Если это не его очередная выходка, разумеется.

Хо действительно походило на изваяние. То, что оно было живым, замечалось лишь благодаря его прерывистому дыханию, исторгающемуся из его пасти в виде лёгкого пара, перемешанного с мелкими дождевыми брызгами, сдуваемыми с губ. Евгений поймал себя на мысли, что после прихода Хо, ему вдруг стало полегче на душе. Он более не чувствовал себя одиноким. Присутствие сумеречника даже, как будто, радовало его. А любопытство, вызванное нетипичным поведением врага, отчасти заглушило душевную боль. Не выдержав, Евгений повернул к нему лицо. Только дождавшись, когда тот наконец-то обратил на него внимание, Хо решилось заговорить с ним.

— Ты ещё не достаточно промок?

— Оставь меня в покое. Я тебя не звал.

— Может поговорим?

— Не хочу. Уходи.

— Ну, как хочешь, — развернувшись в пол-оборота, сумеречник остановился, и продолжил. — Но я-то знаю, что ты этого хочешь. Однако, боишься признаться. Не ломайся. Своей гордыней ты делаешь хуже только самому себе. Пойдём, поговорим мирно. Ты ведь любишь пиво с раками? Я сварило отличных раков, а в холодильнике нас дожидается ледяное пиво. Оно ведь лучше ледяного дождя?

— Ты что? — Евгений рассмеялся. — Окончательно свихнулось? Какие раки? Какое пиво?! Что ты несёшь?

— Раки — красные, пиво — светлое. Всё как положено. Может, всё-таки, согласишься? А?

— Ты определённо сошло с ума. Ну тебя к чёрту. Сказал же, не хочу. Дай мне побыть одному.

— Ну, смотри. Моё дело — предложить, — спокойно повернувшись к нему спиной, Хо побрело обратно в подъезд, шлёпая по лужам трёхпалыми когтистыми лапами.

Евгений почувствовал, как его тоска, отброшенная приходом сумеречника куда-то на задний план сознания, теперь возвращалась с утроенной силой, словно взбешённая тем, что её пытались потеснить. Она душила его всё сильнее, усиливая чувство одиночества многократно, и вид удаляющейся спины Хо подтравливал эту тоску, усиливая её убедительность.

Да, оно было врагом, но сейчас, истерзанный собственной депрессией, Евгений уже не видел в нём врага. Сейчас Хо было всего лишь единственной живой душой, находившейся рядом. Единственным разумным существом, готовым поговорить с ним, способным его выслушать. Это чувство пересилило все остальные, включая чувство предосторожности. Впервые Хо не излучало агрессии. Даже тогда, когда пыталось соблазнить его в виде суккуба, оно, тем не менее, испускало подозрительные флюиды. Но не сейчас. Сейчас по правде казалось, что сумеречник сам находится на грани, и нуждается в мирном диалоге не меньше Евгения.

В тайне, Евгений действительно не хотел, чтобы оно уходило. И теперь, когда его шанс сохранить собеседника уменьшался с каждым новым шагом удаляющегося Хо, пропорционально этому уменьшению, в нём росло почти паническое чувство — только не остаться одному! Ещё пять минут полного одиночества сведут его с ума. Он не вынесет этой тоски. Он должен поговорить хотя бы с кем-то!

— Подожди, — несмело окликнул он Хо, про себя кляня судьбу, и мирясь с мыслями, что, возможно, вскоре ему придётся об этом пожалеть.

Но выбор был сделан. Пути назад не было. Хо и в этот раз не проявило даже намёка на свойственную ему ироничность, не выдав не только мало-мальски саркастичного замечания на неожиданно изменившееся желание Евгения, но и не единого слова вообще. Не оборачиваясь, оно сделало рукой знак следовать за ним, и шагнуло под козырёк подъезда. Морально приготовившись к любому подвоху, Евгений последовал за сумеречником. В сыром подъезде его встретила колючая темнота.

— Заходи, будь как дома, — произнесло невидимое Хо.

Распахнув дверь, Женя вошёл коридор, в котором было так же темно, как и в подъезде. Лишь в дальнем его конце горел свет, на фоне которого суетливо мелькал силуэт Хо.

— На улице творится сущий потоп. В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит, а ты вдруг решил прогуляться. Тебе так нравится дождь? — говорило оно уже другим, изменившимся голосом.

— Тебе-то какая разница? — отозвался Евгений, вместе с этим почувствовав, что он уже успел высохнуть и согреться. — Оч-чёрт!

Что-то подвернулось под его ногу, ощутимо ударив её пониже коленки, и с грохотом упало.

— Тут шею свернуть можно!

— Погоди-погоди! Сейчас свет включу.

Щёлкнул выключатель, и коридор озарил тускловатый свет слабенькой шестидесятиваттной лампочки. Предметом, об который споткнулся Евгений, оказался обычный старый табурет. Вид коридора сильно напоминал обстановку типичной коммуналки, со старыми, наполовину рассохшимися шкафами, счётчиком советского образца, бельём, развешенным под потолком на бельевых верёвках, полками, заставленными грязными пустыми банками, крючками-вешалками, и тазами, висящими на стенах. Обернувшись, Женя увидел закрытую входную дверь с затёртым половичком. Никаких тупиков, отрезающих отступление, никаких коварных сюрпризов. Хо не пыталось его поймать и удержать.