Raptor - Хо

— Надеюсь, что это только твои догадки. Лично мне не хочется чувствовать себя пчелой, или муравьём.

— Хех! Это мало кому хочется. Но вполне может так статься. Ты видишь этот вращающийся глобус? Он не падает исключительно благодаря системе равновесия. Это и есть центральный передатчик. Стоит ему отклониться хотя бы на йоту — и это заметно скажется на нашем поведении.

— А он всё-таки может отклоняться?

— Да. Смещение может быть вызвано, например, сильным сотрясением. Когда неудачно ударишься головой. Восстановить изначальный баланс после этого всё же возможно, хоть и крайне проблематично. Ведь это также может вылиться в полную перенастройку всей системы памяти, в результате которой порвётся связь со всеми твоими воспоминаниями. Восстановившемуся передатчику придётся настраиваться, скажем так, на новую частоту. В медицине это называется амнезией: полной, или частичной — всё зависит от тяжести случая.

— Потеря памяти возникает из-за банального разрыва ментальной связи с ноосферой?

— Теоретически — да.

— А как насчёт старческого склероза?

— Склероз возникает из-за нарушений мозгового кровоснабжения. Наш мозг — это процессор души, и для нормального функционирования его сложной нейронной системы требуется стабильный приток крови. С возрастом, кровоток постепенно нарушается, что приводит к дестабилизации в работе «антенны». Сфера начинает отклоняться, менять частоту вращения, одним словом — давать сбои. Люди же воспринимают это как рассеянность, забывчивость, потерю чувства места и времени. В памяти начинает твориться беспорядок и хаос. Короче говоря, старость — не радость.

— И это тоже теоретически?

— А что поделать? Я ведь не учёный. Поэтому делаю выводы, основываясь на увиденном, прочувствованном, пережитом. Ты, конечно же, можешь не признавать моих гипотез…

— О чём ты? Всё это очень интересно. А что касается научности, то человечество начинало изучать окружающий его мир именно по такому же принципу, опираясь на увиденное, прочувствованное, домысленное. Не все теории поначалу были верными, но со временем их исправили, переосмыслили, отшлифовали. В этом и заключена суть науки. И, заметь, слава всегда достаётся первопроходцу, даже не смотря на то, что он мог ошибаться. Здесь ты — первопроходец. От того, что я сегодня увидела, можно легко рехнуться умом, не говоря уже о попытках как-то всё это охарактеризовать, объяснить понятными словами.

— Мне помогло время. Время и наблюдения, — скромно ответил Евгений. — Ну что мы всё обо мне, да обо мне. Как будто другого момента нет. Полетели дальше! За мной.

Ольга взмыла над бесшумно вращающимся шаром, и помчалась наверх, в иную сферу. Словно невидимые шторы раскрылись перед ней, обнажив некую сложнейшую структуру, выглядевшую как сплошное переплетение прозрачных золотистых трубок, которые соединялись друг с другом под разными углами. В местах их соединений светились хрустальные шарики. По трубкам с неимоверной скоростью носились зримые сигналы. Когда они достигали соединительного шарика — тот вспыхивал, точно крошечная фотовспышка. Из-за обилия сигналов, вся эта гигантская перепутанная сеть сверкала и искрилась, как снег под луной. Её вид заворожил Ольгу.

— Ты в верхнем блоке памяти. Это его структура — каркас. Как видишь, система — сложнее некуда. Такова наша непосредственная память. Здесь представлена её внешняя сторона. Логический концентратор. Именно ему мы обязаны мучительными часами зубрёжки в школьные и студенческие годы. Каким-то совершенно невообразимым образом он отделяет агнцев от козлищ, не удосуживаясь при этом посоветоваться с нашим разумом. Если информация признаётся им как несущественная, то он будет упрямо отсеивать её, запихивая в кэш-отделение промежуточной памяти. Обычно это происходит когда информация не вызывает у нас чётких ассоциаций, и не возбуждает интереса. Насильственное впихивание такой информации в память при этом выглядит так же, как настойчивое тыканье пальцем в кнопку лифта, когда тот занят. Рано или поздно лифт приедет, но палец к тому моменту успеет порядком разболеться.

— Эти бегающие сигналы — твои мысли?

— Нет. Это их составляющие. Мысль — есть упорядоченная цепочка фрагментов. Удобоваримая для обработки сознанием. Здесь конструируются такие цепочки.

Они влетели в гущу беспорядочно пересекающихся линий-трубок, какое-то время летели всё глубже и глубже, петляя между ними. И чем дальше Ольга углублялась в этот абстрактный лабиринт, тем меньше она становилась. Трубки толстели на глазах, и расстояние между ними существенно увеличивалось. До той поры, пока впереди вдруг не показался вход в открытую трубку. Именно туда и юркнул Евгений, увлекая за собой Ольгу. Они помчались по стеклянному туннелю, сквозь прозрачные стены которого было видно, как по соседним линиям-переходам проносятся сигналы-призраки.

— Попрощайся с зоной логики, — предупредил Евгений. — Впереди тебя ждёт зона абстракции. Там всё постоянно меняется, причём настолько кардинально, что охарактеризовать эти трансформации фактически невозможно. Хотя, на мой взгляд, всему можно дать разумное объяснение.

— Я тоже так считаю… Но, что это? Что со мной опять происходит?

Ольга запоздало поняла, что её тело начинает вытягиваться, принимая неестественную веретенообразную форму. Словно пластилиновая, она вытягивалась всё сильнее и сильнее, после чего начала терять очертания, превращаясь в какую-то расплывчатую амёбу.

— Всё хорошо, — лукаво ответил Евгений.

Бесформенную Ольгу начало с плеском размазывать по стенам трубки, неся вперёд на огромной скорости. Бултыхаясь и смешиваясь сама с собой, она чувствовала, что превращается в воду. Теперь она могла видеть окружающий мир всей поверхностью своего жидкого тела, а не только глазами. Начавшееся было головокружение, прекратилось. Ей даже начала нравиться сумасшедшая гонка по трубе. Всё естество переполнялось блаженной усладой, дарованной лёгким и стремительным скольжением. За стеклянными стенками трубы виднелись хитросплетения великого множества подобных прозрачных труб, по которым мчались наперегонки с ней многочисленные потоки блестящей, отливавшей хромом субстанции, похожей на ртуть.

Ликующее упоение неожиданно прервалось, сменившись резким провалом в абсолютно чёрный туннель. Труба изогнулась продолговатым зигзагом, подбросив Ольгу сначала кверху, а потом, почти сразу же вниз, и, под большим напором, выбросив из себя в виде тугой струи — прямо в ванну, до краёв наполненную пеной. Вынырнув, она тут же приподнялась над густой пенной шапкой, словно Афродита, приобретя свою привычную человеческую форму.