Raptor - Хо

— Ещё раз прошу покорнейше меня простить. Желаю вам приятно провести время, достопочтенный сударь, — почтительно склонился перед Евгением дрожащий лакей, так неожиданно осознавший свою грубую ошибку.

И отошёл в сторону, и растворился, как будто бы его и не было вовсе. Но гость, задыхающийся от волнения, уже не обратил на это никакого внимания, и даже не заметил этого, озадаченно глядя на людей, поспешно отступающих от правой стены зала. Он смотрел, боясь двинуться с места. Не смея пошевелиться. Словно парализованный.

Наконец, в центре зала они остались вдвоём — друг напротив друга. Евгений и Хо. Высокий строгий мужчина, и маленький нелепый гном. Глаза-болота напротив глаз-изумрудов. Хроническая тоска напротив безумного задора. Они смотрели друг на друга, отделяя рассредоточившихся возле левой стены гостей, от правой, опустевшей части величественного зала.

Хо улыбалось, и счастье струилось из его глубоких, детских глаз. Оно казалось неподдельным, это счастье. Но Евгений не верил ему. Он чувствовал подвох. Подсознательно, непроизвольно. И мороз блуждал по его ноющему от напряжения позвоночнику. И горло пересохло. И дышать было тяжело. Но он смотрел и смотрел, ожидая что-то, без разницы что, но уж точно нехорошее. А оно улыбалось в ответ. Оно играло.

Подняв свою лёгкую руку, маленький шут медленно отвёл её в сторону, указывая на правую стену. И сам повернулся туда, задыхаясь от предвкушения своего грядущего сюрприза. Евгению ничего не оставалось, кроме как повернуть голову в том направлении, и взглянуть на то, что таила в себе правая стена зала, на которой он до этого практически не останавливал своё внимание.

Он вздрогнул от удивления, увидев там высокие золотые парадные двери, две массивные створки которых ослепляли своим блеском. На них изображалось огромное солнце со снопами ровных тонких лучей, окружённое множеством фигурок в виде беззаботно порхающих райских птичек, идеально выполненных, кажущихся невероятно живыми. Над дверями плавно сходилась величественная мраморная арка, которая венчалась слегка выступающим из стены, расписанным рельефными фресками, карнизом, поддерживаемым снизу парой могучих каменных атлантов, сурово изнемогающих под тяжестью своей ноши.

Мгновение. И вот уже тяжёлые створы расходятся в стороны, ровно разламывая золотой солнечный диск пополам. Отворяются внутрь. Медленно, но уверенно, плавно, без единого стона или скрипа. Снаружи их аккуратно толкает пара безмолвных слуг. Там, за этими дверями, взгляду открывается длинная анфилада, уходящая, кажется, в бесконечность. Украшенная шеренгами стройных кариатид, освещаемых множеством люстр.

На полу, от самых дверей тянется торжественная тёмно-красная ковровая дорожка. Вдоль стен поблёскивают рыцарские доспехи, и слегка покачиваются на призрачном сквозняке триумфальные штандарты. Евгений присмотрелся, и опешил. По коридору двигалась воздушно-лёгкая, светлая, до боли в сердце знакомая женская фигурка. Всё ближе и ближе. Шурша оборками своего прекрасного платья, поигрывая белоснежным веером, сверкая неземной сказочной улыбкой.

И чей-то голос важно и чётко объявил на весь зал:

— Княгиня Ольга Верховцева!

Взволнованно-безмолвное людское озеро моментально откликнулось шелестом восторженных голосов. За спиной различались сбивчивые фразы:

— Неужели она?

— Дама сердца нашего Евгения, собственной персоной…

— Идёт! Идёт!

— Боже, какая она миленькая!

— Хм, она почти такая же, как на портрете…

— Да нет, что Вы, что Вы! Гораздо! Гораздо красивее!

— Богиня!

— Говорят, она не по годам мудра…

— Само очарованье!

А Евгений стоял, вконец обескураженный таким поворотом событий. Он смотрел на приближающуюся издалека барышню, и захлёбывался от переполняющих его чувств. Предательские слёзы подкатывались к горлу, к глазам, и он с величайшим трудом сдерживал их неуместный поток. Ноги как будто вросли в пол. В животе завозился клубок холодных змей, покалывающих стенки брюшины своей жёсткой шершавой чешуёй. Из утробы, к гортани взметнулся фонтан невероятных эмоций. Сердцебиение, почти остановившееся пять минут назад, участилось, заработав с новой силой.

Не зная, радоваться ему, или ждать беды, он стоял, точно витязь на распутье. Всё перемешалось в голове. Всё пошло вращаться дикой бесовской каруселью. Что же это?! Разум вопил — «Уходи»!!! Но сердце шептало — «Останься». Движение по коридору, шорох голосов за спиной, улыбка Хо, блеск открытых дверей — всё смешалось в сплошную кутерьму невероятного золотого иллюзиона. Нереальной реальности.

Она шла к нему. Его мечта, его отрада, его любовь. И пламя тысяч свечей подрагивало, когда она проходила мимо них, неся с собой ароматную, воздушную свежесть.

Слуги почтительно склонили свои напудренные головы. Гости шептались всё с большим и большим оживлением. Хо отступало назад, продолжая беззаветно улыбаться. Пятилось прочь, оставляя человека один на один со своей судьбой.

Наконец, Ольга миновала длинный коридор, и её аккуратная ножка, скрытая от посторонних взоров подолом длинного широкого платья, обутая в перламутровую туфельку, ступила с мягкой, поглощающей звуки шагов, ковровой дорожки, на твёрдый гладкий пол церемониального зала. И как только послышался первый короткий стук её каблучка по прохладному мрамору, оркестр воскрес, неожиданно наводнив пространство притихшего помещения долгожданными торжественными звуками бодрящей душу, живительной музыки. Словно Ольга запустила волшебную музыкальную машину, нажав каблучком на потайную кнопку, скрытую в полу.

Она шла дальше, тихонько постукивая туфельками по кристально чистому, идеально гладкому камню, и её отражение чётко вырисовывалось на его зеркальной поверхности. Девушка вошла в зал, и слуги за её спиной также беззвучно сомкнули толстенные дверные створки, издав лишь лёгкий хлопок, когда те сошлись воедино.

Сияя беззаботной улыбкой, способной растопить лёд в самом безнадёжно закоченевшем сердце, она не подошла — подплыла к Евгению, как грациозный лебедь, скользящий по глади чистого пруда. Подплыла, и остановилась напротив. Совсем рядом. Не спуская с него своих пронзительно смеющихся, небесных глаз. И он подумал, что если ангелы и существуют в действительности, то она безусловно обладает их красотой во плоти. Если не является одной из них…

Ольга Верховцева действительно как будто только что спустилась с небес. Такой Евгений её ещё никогда не видел. В платье, цвета девственно-чистого снега, лежащего на вершинах великих Гималайских гор, нетронутого грязью цивилизации, ослепляющего своей прилежной чистотой. Оно, подчёркивая её точёную, пропорционально-слаженную фигурку статуэтки, вырезанной из слоновой кости, безупречно сидело на этом худеньком, но чрезвычайно стройном теле, олицетворяющем по истине эталонную женственность. Придавая ещё большую вдохновенную хрупкость прирождённой и благородной барышни.