Галина Полынская - Местечко под солнцем

- Торгуем, отправляем на, так называемую нами "Большую землю", грибы, ягоды, сувениры для художественных салонов, плетеные украшения из кожи пальцекрылов, Розик их мясо поставляет как маринованный шашлык для уличных кафе - отлично идет, между прочим, только подавай! А яйца их за страусиные выдаем, цену ломим, аж самим стыдно, хотя, Розику, наверное, нет. Феофласт картины рисует, Дима ходит играть в кафе; кто-то плетет посуду, кто-то обувь делает, в общем - не бедствуем, да и запросы у нас невелики. Все что надо Бог с природой дают.

- А... как же вас... как же вас не нашли-то до сих пор? Поселение большое, а о вас не знает никто!

- А мы высоко забрались, - улыбнулся Божедар, - да и охраняют нас.

- Кто?

- Так вот, - Божедар кивнул в сторону окна.

Над еловыми верхушками распахнулось нежное безветренное небо с одним только странным облачным следом: перистые изгибы удивительным образом походили на громадный отпечаток большого пальца руки...

- Скажите на милость, а почему вы меня сюда привели? Незнакомого человека! Я же кем угодно мог оказаться.

- Вы когда в машине спали, у вас было очень несчастное и очень доброе лицо. Да и вообще я людей сразу чувствую.

- Тук-тук! Я вам сыр принес! - возникший в оконной раме Рэм, протянул пакетик с белым полукружьем.

- Ой, спасибо, - Луната подхватила подарок, - покушай с нами, Рэмушка.

- Спасибо, мне еще заказы развести надо, - на его спине болтались наполненные сумки, - так вечером придете?

Хозяева вопросительно уставились на меня.

- Конечно, - закивал я болванчиком, еще не хватало нарушать планы таких замечательных людей! Истерики устраиваю, а еще и... нет! С удовольствием пойду, куда скажут! - А еще кто-нибудь придет, или мы просто так, по-семейному посидим?

- Дима собирался подойти... а кто еще не знаю, наверняка про вас уже всем известно, захотят познакомиться, - улыбка Рэма могла бы улицы освещать заместо фонарей. - А вы надолго к нам?

Божедар пришел на помощь моему беспомощному морганию:

- Не известно пока еще, человек с дороги, отдышаться не успел!

- Извините меня, - его улыбка сделалась чуть виноватой, и я подумал, какой он должно быть бесподобный, чуткий муж... в голову полезла несчастная племянница со своим козлом-алкашом... нет, Рэм, женат, оставим эти мысли!

- Да что вы, - виноватился я в ответ, - я просто сам еще не решил. Вечером нагрянем обязательно.

- Ждем!

И Рэм ушел.

С каждым глотком наливки я приободрялся, и приободрялся, время от времени изрекал всякие неуклюжие глупости, но это было уже хоть что-то, по крайней мере, я больше не рыдал. Ну, что такое, в самом-то деле? Чего я так распсиховался? Бывают же негры, китайцы, индейцы там всякие, чего меня так расстроили челоптахи, кентавры, кто там еще?.. Кстати!

- Божедар, - я закурил, деликатно выпуская дым в окно, - во избежание дальнейших потрясений, не могли бы вы рассказать, ну, так, в крации, кто еще обитает в вашем благословенном местечке? А то, сами понимаете - не ровен час в обморок, вместо "здрасти"! - опять снеуклюжничал я, но сегодня мне, видать в честь истерики, все прощали и не на что не обижались.

- Разумеется, сейчас расскажу.

Луната принялась убирать посуду, время от времени, ободряюще мне улыбаясь, а Божедар не забывал подливать настойки, плеская и себе по капельке. Когда Луната ушла на кухню, Божедар шепотом попросил сигарету.

- При ней не хочу, - пояснил он, торопливо прикуривая, - она не одобряет.

- А, понятно, - заговорщицки шепнул я, - очень она у вас красивая, и светится как лунный камень. Очень, очень эффектно! А если в черное облегающее платье одеть, да волосы распустить, вот вам и булгаковская Маргарита!.. у плиты стоит, птеродактилей жарит! Умру сейчас.

- Еще наливки?

- Ага, конечно. Себя-то не забывайте.

- Божедар, ты куришь, что ли?!

- Да что ты, дорогая, это Игорь!

Глубоко затянувшись, он с сожалением затушил окурок в небольшой чистенькой серебряной мисочке, приспособленной под пепельницу, на ее боку виднелся тонкий царский герб николаевских времен.

- Ну, так кто живет у вас еще... необычный, я имею в виду? - решил я все-таки вернуть разговор на интересующую тему. Да и поднапился я уже прилично... - А вкусные шашлыки из пальцекрылов?

- Очень, завтра можно устроить к вечерку, если хотите.

- А маринуете чем?

- Уксусом.

- Ну, это конечно, да... так, а о жителях?

- Из таких, как вам кажется... м-м-м... необычных, в пятом доме живут Паола с Марком. Паола она пианистка, озерная душа, ну, вы понимаете, а Марк - вампир...

- В смысле?

- Ну не так чтобы ходить, завывать и всех кусать, просто так вампир.

- Как так просто так?

- Ох, ты прям ну не знаю... Розик сушит ему кровь пальцекрылов, потом отдает порошком, он его заваривает по утрам, как растворимый кофе.

- Он дневной свет нормально переносит?

- А что с ним должно случаться?

- Э-э-э... насколько я знал... читал - вампиры не переносят дневного света и ведут исключительно ночной образ жизни...

- Беллетристика. Еще здесь живет Герман, он русалка.

- В смысле?

- Во всех. Правда, он не "русалка" на самом деле называется, а немного по-другому, но так понятнее будет. Вообще много кто проживает, да поселенцев с большой Земли человек семь наберется...

А я уже клевал носом, разморенный впечатлениями и наливкой. Смутно помню, как препроводили меня в уютную комнатку, уложили на кровать с высокими подушками, и все исчезло, словно некто одним движением стер разноцветную картинку огромным ластиком.

* * *

Вечером оделся парадно. Хоть и гардеробец оказался не ахти, к счастью захватил щегольскую пеструю рубашку, привезенную в подарок Дондерфером, кажется с Гаваев. Надев серые джинсовые брюки, ни разу до этого не надеванные - уж слишком мальчишескими они мне казались, да летние дырчатые туфли, я причесался и, чувствуя себя молодым и стильным, выступил из комнатки. Кстати сказать о комнатке - небольшой, уютной, с окошком, распахнутом в вечернее небо.... надо бы как-то умолить хозяев, чтобы разрешили пожить здесь... ну хоть сколько-нибудь!

Луната была уже готова, одета в длинный джинсовый сарафан, черные ведьминские кудри подобраны и подколоты, открывая тонкую светлую шею и легкий овал подбородка. А Божедар все еще копался, препираясь с женой: он хотел идти с "крыльями навыпуск", а она требовала обратного, утверждая, что при такой линьке, все получат свою порцию перьев в тарелку. Пришлось ему надевать просторную, явно домотканую рубаху-балахон с двумя продольными застежками с крупными пуговицами на спине. Дениска, в отличие от папы, пошел с крылышками навыпуск, они задорно топорщились из прорезей оранжевой рубашонки.

Всю дорогу я умилялся, глядя на семейство, не забывая обозревать и живописные окрестности. Ах, как удобно и хорошо было устроено это заповедное общежитие!